Сергей Зверев - Матросы «гасят» дикарей

– Эй, петухи, – насторожился мичман Савельев. – Вы чего тут перья распушили?

– Поговорим, господа? – миролюбиво предложил Глеб. – Мне кажется, мы чего-то недопонимаем, и в этой связи возникает щекотливая ситуация…

– В общем, не пойти ли вам… – начал конкретизировать Становой.

И едва не проворонил тяжелую плюху по челюсти. Мотнул головой, и кулак, отправленный в атаку смуглым Мигелем, просвистел над ухом. Возмущенно охнув, Серега вывернул руку противнику, но тот оказался скользким, обхватил его лодыжку левой ногой, и оба загремели на барную стойку. Разбежались люди, облокотившиеся на нее, и стеклянный бокал, расплескивая содержимое, запрыгал в руки ошеломленному бармену. Драчуны вцепились друг в дружку, боролись, пыхтели, никто не хотел уступать. Антонович решил не ждать, пока его чем-нибудь припечатают, бросился на мордатого. Но тот уже ждал. Ударили одновременно и разлетелись, охнув от боли в грудных клетках. Вскричал Семен, которому в ухо засадил блондин Кенни, метнулся с воплем: «Да уж, парни, у вас действительно единственный легкий день был вчера!»

Это был девиз «морских котиков». Семен сделал обманный выпад левой рукой, и правый локоть смачно вписался в висок, из-за чего у блондина глаза сбились в кучку. Но он не растерял азарта, исторг оскорбленный индейский клич, и эти двое вцепились друг в дружку, повалились на ближайший столик, который, к счастью, не пользовался популярностью в связи с близостью барной стойки, со столика – на пол, стали мутузить и посылать друг друга. Воцарился хаос, орали возмущенные посетители заведения, бармен кричал, что вызовет полицию. «Stop it, stop it!!!» – надрывалась спутница американцев. Что-то кричали девушки Катя из радиорубки и Катя из группы «конспирологов» (как удачно пошутил Семен), они уже протискивались между столиками, чтобы образумить драчующихся. В общем, было весело, и только двое в этом гвалте не замечали происходящего вокруг них. Они не шевелились, не моргая, смотрели друг на дружку, исполняясь презрения, ненависти, сжимая кулаки, но не бросаясь в бой, поскольку это ничего бы не дало, силы были равны. Наконец американец тяжело и шумно вздохнул, расслабился, проорал: «Хватит!» А к этому времени негодующие посетители заведения, для которых международный скандал означал бы полную отмену дальнейших увольнений, растащили «гладиаторов», оттеснили их, взбешенных, обливающихся потом, в углы «ринга». Катя вцепилась Глебу в руку, что-то прорычала в адрес американца.

– Идиоты! – надрывался мичман Савельев, вращая пальцем у виска. – Вы что, совсем мозги пропили?!

– А мы тут при чем?! – возмущался Становой. – Мичман, ты же сам видел, они первыми начали!

Американец с «ежиком» на голове подался вперед, сжимая кулаки, он продолжал сверлить Глеба недобрым взглядом.

– Запомните, мистер, – процедил он, – меня зовут Стюарт Мэрлок, мы с вами непременно еще встретимся, сколько бы вы от нас ни бегали. И вы еще пожалеете, что оказались в этой части света…

Глеб молчал, дергаться глупо, после драки кулаками не машут. Да и неудобно дергаться, когда у тебя на руке висит женщина. Возмущалась девица, сопровождающая «морских котиков», тянула своих мужчин к выходу. Те уходили неохотно, озирались, фыркали, плевались. С губы мордатого сочилась кровь. У блондина Кенни наливался лиловой синью левый висок. Прихрамывал темноволосый Мигель. Последним заведение покинул человек, представившийся Мэрлоком, он задержался на пороге и с таким «высоким» чувством посмотрел на Глеба, что тот, к стыду своему, почувствовал, как кровь холодеет в жилах и ершистый ком перекрывает доступ кислорода. Потом тот вышел и хлопнул дверью.

Разрушений не было, международного скандала избежали. Желание бармена вызвать полицию осталось лишь желанием, да, судя по всему, и того не было. Вызывать полицию в этой стране не любили. Роптали посетители, американцы стали посматривать на пловцов с неприязнью, соотечественники – с пониманием и одобрением. Люди, в принципе, видели, что инициаторами потасовки были не русские, и выставлять их из ресторана персонал побоялся. А на Глеба вдруг накатило невиданное спокойствие.

Все, что могло, уже случилось, и больше не нужно переживать, что произойдет что-то неприятное. Вариант пока щадящий. Но о дальнейших прогулках по гостеприимной папуасской земле, похоже, придется забыть. Он махнул напрягшейся официантке, попросил, чтобы принесла пиво на их столик… «Что это было? – тормошили их испуганные девушки. – Не успели как следует отметиться в данной части света, и уже жесткие терки с американцами. Кто вы такие, господа картографы?» Девушки были не только испуганы, но и заинтригованы, а подобное состояние, как известно, повышает сексуальный интерес. Они опять сидели за столиком, нервно хихикали, тянули пиво. Успокоились окружающие, уже не косились на них с опаской и предубеждением. Антонович потирал отбитую грудину, бормотал, что кулаки у этих «блин, тюленей» массивнее, чем он думал. Семен держался за ухо и жаловался, что теперь оно оттопырится еще больше, а его и так девушки не любят… и вообще, жизнь не имеет смысла, и все люди в ней пешки. Серега растирал ушибленное плечо и удивлялся, почему выдержала барная стойка, он помнит, как однажды в подмосковном ресторане, когда они отдыхали с девчатами и на них наехали тупые бандиты, подручные местного авторитетного криминала… в смысле, криминального авторитета…