Тимур Свиридов - Призраки в горах

Надо, пожалуй, научиться делать скорбную рожу. Перед зеркалом попрактиковаться. Пригодится. Кобре на радость. А то сегодня опять разоралась, что я все рабочее время то у телефона, то в курилке. А что там еще делать можно? В бумажках этих, что ли, копаться? Конечно, немного надо и покопаться, но не весь же день? И потом, разве мне не могут позвонить? Телефон для того и нужен. Светка, кстати, полная дура, что не понимает этого.

Ну куда же он подевался, каратист этот разнесчастный? Все-таки я правильно сделала, что не послала его после Нового года. Кто бы мог знать, что Андрюша окажется таким подлецом! Вперед наука: кавалеров надо копить, держать про запас. Хороша бы я была, если бы сейчас этот Бестужев не подвернулся. Свободный вечер – и девушке прилично провести его не с кем. Да где же он? Нет уже, наверное, минут десять. Так долго не звонят по телефону, если оставил девушку одну в ресторане… Что это может быть? Подходил этот волосатый горилла, танцевать звал…

Ой, как бы не случилось чего. Олежка хоть и чемпион Москвы, но здесь не спортивный зал. Господи, что же делать? Может, официантку подозвать? Нет, чушь… И в зале вокруг какие-то гуманоиды сидят, обратиться по-человечески не к кому. Вон только один появился. Правда, староват. Но еще ничего себе мужик, ничего… Что это он на меня так смотрит? И идет прямо сюда… Что? Уходить? Куда уходить? Но я не хочу никуда отсюда уходить, гражданин…

…После первых двух ударов Олег каким-то чудом умудрился удержаться на ногах. В голове гудело и туманилось, в глазах плыли разноцветные круги. Словно в замедленной киносъемке, он увидел перед собой четыре темные, медленно двигающиеся фигуры. Ближе всех стоял Генка. Зажатый в его руке солдатский ремень с сияющей медной бляхой уже снова опускался на голову Олега. Губы верзилы искажал радостный оскал. В голове окончательно прояснилось, но сильно гудело.

Начинать следовало с верзилы. «Ребенок, – Олег мгновенно вспомнил распластанного на бетоне, плаксиво ноющего верзилу. Но тут же, поймав хищный взгляд Генки, отметил про себя: – Нет, зверь».

Олег без замаха утопил короткий пин-кун в податливый живот Генки, одновременно припечатав хорошим уширо [24]оставшегося в тылу щуплого, и тут же послал ногу вперед, вслед кулаку. Генка отлетел метра на три. Следующими нападали два каких-то одинаковых короткошеих парня чуть выше среднего роста. Они не умели бить в паре и потому наступали по очереди.

Позволив первому войти во внутренний круг и выбросить вперед кулак, он отклонился и одновременно сделал подсечку. Той же ногой припечатав упавшего, он поймал в блоке руку второго и ткнул в основание незащищенной шеи.

Олег не ощущал ни злости, ни боли. Он работал четко и хладнокровно, как на тренировке. Обида и ярость отступили, было только напряжение боя, желание наказать этих парней, устроивших ему подлую засаду. Они вдруг стали олицетворением всего, что противостояло ему в жизни.

Олег видел, как быстро поднявшись снова бросился к нему верзила. Он уже потерял свой ремень, и кулаки его были пусты. Но еще ближе был пятый, пока еще не вступавший в драку. Он подпрыгнул, двинув ногой и громко крикнув «киай!»

«Воспитывай таких бандитов!» – пронеслось в голове Олега. Он стремительно занял низкую стойку змеи, поймав рукой его ногу, дернул на себя с одновременным пин-куном в пах. Каратист взвыл и рухнул на скользкий кафель. Быстро развернувшись, Олег легким взмахом ноги отбил удар Генки, молниеносно провел скоростную серию пин-кунов в корпус, завершившуюся ударом руки-молота за ухо.

Некоторое время Олег стоял неподвижно, раздувая ноздри. Но все было кончено. Позади него, прислонившись спиной к стене, хватал широко раскрытым ртом воздух щуплый. Глаза подсадной утки округлились от страха, он мелко тряс подбородком, по которому стекала слюна. Рядом с ним вповалку друг на друге замерли двое короткошеих. Каратист подвывал и корчился в углу. Верзила лежал у ног неподвижной темной громадой. Судя по всему, он был без сознания.

Дрожащей рукой Олег потрогал начавший саднить лоб, и рука стала мокрой. Он быстро подошел к крану, переступив через Генку. Пустив струю ледяной воды, обмыл лицо. Холодная жидкость обожгла кожу, и, стекая обратно в умывальник, стала розовой. В зеркале было видно, что на лбу красовался надрез не меньше трех сантиметров – след от пряжки солдатского ремня.

Олег наскоро смыл до конца кровь и вдруг понял, что надо как можно скорее смываться. Он давал подписку не применять свое мастерство в драке! Запахло неприятностями. Тут же вспомнился Обычков…