Виктор Степанычев - Джунгли

– Сегодня я работаю по своему плану, – твердо сказал Веклемишев.

– Не понял! – Дюран настороженно вскинул на него глаза. – Какая работа? Что ты опять задумал? Это светский раут, и ни о чем, кроме общения с гостями сеньора де ла Котес, речь идти не может.

– Еще как может, – сухо пообещал Вадим, сделал глубокие вдох и выдох и сообщил Жаку: – Дыхание в норме, пульс шестьдесят пять ударов в минуту.

– Ты что замыслил? – сузил глаза Дюран. – Я знаю твои партизанские штучки! Может, введешь меня в курс дела? Как-никак я твой начальник.

– Не переживай, шеф, стрельбы и поножовщины не предвидится, – заверил его Вадим, – но выпереть с приема нас могут.

– Мне бы не хотелось этого, – мрачно пробасил Жак. – Нам здесь еще жить и работать, и начинать свою деятельность со скандала с влиятельными людьми резона нет. Так ты мне ничего не хочешь сообщить?

– Только в общих чертах, – качнул головой Веклемишев. – Я попросил моих московских коллег подключиться к идентификации террористов, захвативших «Боинг», в котором я летел. У меня было одно предположение, которое следовало проверить. И оно полностью подтвердилось. В настоящий момент я знаю не только настоящие имена Дона и Луизы, но и сумел познакомиться с их биографиями. Появились и кое-какие отправные точки, которые могут помочь в их розысках.

– Вот как?! – Дюран удивленно поднял брови. – У тебя нет желания поделиться со мной подробностями?

– Извини, Жак, но сейчас я тебе ничего сказать не могу. И не потому, что не доверяю, а потому, что часть полученной мной информации до сих пор… – Веклемишев сделал паузу, подыскивая нужные слова, – закрыта для обсуждения.

– Любите вы, русские, секреты, – поморщившись, пробурчал Дюран. – Всем все известно, но покрыто ужасной тайной. Ладно, захочешь – расскажешь. Меня сейчас больше волнуют твои намерения сорвать предстоящий прием у де ла Котеса.

– Надеюсь, раут пройдет без особых эксцессов, – улыбнулся Веклемишев. – Я лишь хочу задать несколько вопросов одному человеку. Он на них может ответить, а может – промолчать. Сыграет ли наш разговор положительную роль в расследовании дела, я сомневаюсь, но по крайней мере может прояснить кое-какие детали.

– А обидеться этот человек может? – осторожно спросил Жак.

– Конечно, – обнадежил его Вадим. – Потому и готовься к тому, что нас попросят покинуть гостеприимный дом сеньора де ла Котеса.

– А если разговор отложить?

– Смысла нет, – пожал плечами Вадим. – Эта беседа должна состояться, и прием у де ла Котеса подвернулся как нельзя кстати. Жак, нам пора ехать, иначе мы опоздаем. В машине я тебя посвящу в детали пришедшей из Москвы информации.

В принципе Дюран был прав. Документы из архива Комитета под грифом «секретно», которые Веклемишев изучил в посольстве, в настоящее время являлись более секретом Полишинеля, чем реальной государственной тайной. Единственный урон, который могло принести их разглашение, так это очередной печатно-речевой резонанс в средствах массовой информации на уровне тявканья шавки на проезжающий автомобиль. Никто не отрицал, что террорист номер один в мире Усама бен Ладен был создан и обучен американскими спецслужбами для борьбы с Советами. Также не было тайной и то, что знаменитый Карлос-Шакал проходил курс боевой подготовки в спецшколе КГБ под Новгородом. Однако лишнее упоминание об этих страницах истории не было приятно ни одной из сторон – ни США, ни России, особенно на пике борьбы с терроризмом.

Экспорт социалистических революций в Советском Союзе был поставлен на поток. Спектр помощи был широк: от подготовки специалистов и поставки оружия до прямого – военного или политического – вмешательства во внутренние дела других стран. Коммунистический режим СССР помогал свергать колониальные и империалистические диктатуры, строить социализм там, где он никогда не мог быть построен, и вдалбливать идеи Маркса-Энгельса-Ленина в умы тех народов, у кого они никогда не могли прижиться. Африка, Азия и Латинская Америка словно в лихорадке бились в череде переворотов и смен диктаторов и правительств. И для того чтобы совершить революцию и водрузить на обломках реакционных режимов победное знамя социализма, остро требовались кадры из местных.

Кубинец Мигель Хименес через пять лет после победы Кастро на острове Свободы, как тогда гордо называли Кубу советские газеты, был отправлен в СССР – согласно программе подготовки специалистов для молодой республики – в Академию гражданской авиации. Правда, проучился он там всего лишь три года. Резкое ухудшение зрения поставило крест на его карьере летчика. Однако на Кубу Мигель так и не возвратился. Энергичного кубинца заметили и взяли под свое крыло кураторы «экспортной линии» подготовки молодых революционеров. После недолгой обработки и согласования с кубинскими товарищами Хименес прошел курс обучения в спецшколе под Новгородом. Кстати, он занимался там годом позже Карлоса-Шакала.