Виктор Степанычев - Мое имя - Воин

Янки поморщились, поплевались, но решили с самого начала не обострять отношений с аборигенами и побыстрее закрыть этот несущественный вопрос. Леону как коменданту района было поручено обеспечить их безопасность. Вертолет доставил в расположение роты полномочного представителя концерна и конгрессмена, лоббирующего их интересы. Прибыли они налегке, предполагая, что решат вопрос в течение дня. Но не тут-то было. Этикет племени предполагал, прежде чем допустить посланцев к лицезрению лика вождя, выдержать их не менее трех дней и трех ночей в преддверии этого светлого мига.

В общем, просидели высокие гости в миротворческом лагере в командирском салоне трое суток. Надоели они Леону хуже горькой редьки. С утра до вечера тянули виски со льдом, которое он терпеть не мог, хаяли ротную кухню и поучительно разглагольствовали о преимуществах американской демократии, о том, как нужно жить всем остальным. Комендант района, он же — командир роты Иностранного легиона для янки был пустым местом. Они его только за прохладительными напитками к холодильнику не гоняли.

Донельзя сердитый на охамевших штатовцев Леон к тому времени изучил некоторые особенности местных традиций. Он намекнул посланцу племени, который на третий день прибыл со свитой для сопровождения делегации к трону вождя, что высоких гостей надо встретить по высшему разряду, то есть с «бакана» и «умбанули». Чтобы, возвратившись в свои городские джунгли, важные белые воспели осанну гостеприимному и великому вождю Аннабалигани. И для точности исполнения своей просьбы Леон подкрепил ее бумажкой в пятьдесят франков и блоком сигарет «Голуаз».

Разрисованный с ног до головы охрой и синей глиной полуголый негр, неизвестно с какого переляка коряво лопотавший по-французски и по-английски, с глубоким пониманием воспринял просьбу воинского начальника и клятвенно пообещал, что «бакана» и «умбанули» будут украшением праздничного стола. И тут же выслал нукера в деревню с просьбой, чтобы великий вождь уточнил меню приема. Леон лично поехал с американцами ко двору Аннабалигани, заявив, что статус официальных лиц предполагает сопровождение их старшим по званию. А если честно, то он хотел насладиться реакцией жлобов янки на изысканный колорит местной пищи.

По прибытии в ставку вождя народа балигани Леон принял на себя роль скромного охранника и держался с легионерами в стороне от пышной встречи, устроенной аборигенами. Пляски и битье в барабаны, возложение венков на головы, опоясывание гирляндами цветов и омывание ног водой с белыми лепестками, плавающими на ее поверхности, были относительно милостиво приняты гостями.

Рядом с американцами постоянно находился разрисованный посланник, выполнявший роль переводчика. Он вел их по сложному пути племенного этикета, подсказывая, куда шагнуть, где встать. Минут через сорок высокие гости добрались до помоста с креслом под балдахином, на котором сидел свирепого вида африканец, одетый в леопардовую шкуру, с огромной дубиной-посохом из черного дерева в руках. По подсказке переводчика представитель концерна с поклоном поднес вождю соглашение, на котором тот должен был поставить отпечаток пальца в знак согласия о допуске чужаков на территорию своего племени. А конгрессмен произнес короткий спич о дружбе народов и грядущем семимильными шагами в глубины Африки прогрессе.

Вождь немедленно пачкать в чернилах палец и прикладывать его к документу не стал, а передал свиток стоящему рядом хилому чернокожему, также разрисованному, но с потертым до белизны дерматиновым портфелем под мышкой. Надо полагать, это был его личный секретарь. На этом официальная часть приема и закончилась. Повелительно рявкнув, вождь ткнул посохом в сторону навеса, находящегося неподалеку. К нему подскочили четверо крепких парней и понесли вместе с креслом в ту сторону. Гости, по подсказке переводчика, последовали за вождем.

Под навесом стоял огромный дощатый стол. Кресло с вождем водрузили по центру. Представителя концерна и конгрессмена посадили справа и слева от хозяина на жесткие скамейки. Опять же по команде вождя, к навесу гуськом потянулись женщины, завернутые в пестрые бурнусы, и стали заполнять стол дарами местной природы, в основном растительного происхождения. Большой металлический таз, наполненный белесоватой пенной жидкостью, выставили посередине стола.

Вождь лично зачерпнул глиняной кружкой пойло и с кровожадной улыбкой вручил ее конгрессмену. Потом повторил действо и осчастливил напитком представителя концерна. Себе вождь выбрал кружку раза в два побольше и наполнил ее до краев. Лица гостей явного восторга не выражали. Похоже, прием пищи в антисанитарных условиях в их расчеты не входил. Переводчик, снующий за спиной вождя от одного к другому, что-то шептал им на ухо. Несомненно, он убеждал, что гостям необходимо соблюдать традиции местного гостеприимства.