Максим Шахов - Мы те, которых нет

Я вставил в уши наушники, воткнул провод в гнездо айпада, на который будет сбрасываться картинка и звук.

Сделав заказ – зеленый чай и экзотические вареники с шоколадом, я положил айпад перед собой. Вышел на сайт коммерческой информации. И начал усиленно делать вид, что работаю. Такие, как я, с айпадами и ноутами, деловые, оккупировали половину столиков. Посетители вели какие-то коммерческие переговоры, слышались обрывки фраз – какие бумаги подготовить, где что купить и за сколько продать, как оформить договор. Тараканья суета большого делового города.

Я лениво прислушивался к шуму в наушниках. Слышимость отличная. Вот Зена заказывает «Мохито». С негодованием отвергает попытку официанта накормить ее пирожными:

– Хочешь, чтобы я коровой стала?! Мохито. И все!

Капали секунды, отливаясь в минуты. И постепенно время вышло. Клиент на встречу не торопился.

Вот досада! Что-то не срослось. Я неправильно рассчитал? Все может быть. Хотя не мог противник проигнорировать представившуюся возможность.

Пятнадцать минут прошло после назначенного времени. Зена начала нервничать. Забарабанила наманикюренными ногтями по столу. А вот это зря. Никогда нельзя демонстрировать свои нервы.

Скрипнул стул. Зена привстала, но села обратно. Что ты дергаешься, голубушка? Жди.

Зена на нервной почве заказала мороженое, забыв о фигуре. Я включил видеокамеру, и на айпаде появилось изображение. Видно, как девушка терзает шарик мороженого.

– Привет, – послышался голос.

Вот и он. Да, парень – смерть женщинам. Метр девяносто, широкие плечи, открытое русское лицо. Красавчик. Обычно террористы – это закомплексованные прыщавые дегенераты, или угрюмые маньяки, или откровенно криминальные типы. А этот паренек будто сошел с рекламного плаката дезодоранта «Нивея».

Глуцкер Григорий – кличку Политик ему дали за словесное недержание. Умеет влиять на людей. В базах данных числится экстремистом, специализирующимся на разжигании розни, а не на силовых действиях.

Он чмокнул Зену в щеку. Судя по ее томному вздоху, она растаяла от прикосновения. И гневная тирада по поводу козлов, у которых нет часов, застряла в ее горле.

– Не представляешь, как я рад тебя видеть, душа моя.

– Что тебе мешало? – голос Зены дрогнул. Видимо, когда-то ее нешуточно штормило от этого человека.

– Ты сама знаешь. Мы не принадлежим себе.

– Лучшая отговорка для самца, который решил дать деру.

– Ты о чем? Для нас главное – это борьба. Мы для нее родились. Для нее живем. – В его голосе звучали нотки искренности. Интересно, он настоящий шизофреник или артист-пропагандист?

– И из-за нее сдохнем, – с чувством произнесла Зена.

– Ты сердишься?

– Сержусь? Я в шоке! Меня чуть не убили!

– Объясни, что произошло.

– В том драном ресторане, «Зенит», кажется. Помнишь, стреляли. Я была там.

– Да ты чего, – цокнул языком Политик, но получилось неискренне – явно он уже знает расклад.

– Нашу ячейку уничтожили. Остались только я и Чак.

– Чак? Тот самый?..

– Тот.

– Как ты спелась с этим героем-единоличником?

– Спелась. Я со всеми могу спеться. – Зена сексуально изогнулась.

– Все-таки не думаю, что такой человек клюнул на твои, несомненно, выдающиеся прелести.

– Афон с ним сговорился.

– Кто?

– Наш лидер. Афон.

– Чак… Так это его морду по телевизору показывают?

– Значит, ты все-таки в курсе?

– Вся Россия в курсе.

– А чего тогда незнайку строишь, дурак!

– Успокойся, душа моя.

– Неустановленный террорист и есть Чак. А я – неустановленная террористка.

– Отлично… Что от меня надо?

– Ты же в деле, Политик. Я знаю. За нами охотятся фашисты. У нас нет ни с кем связи. Нам нужна помощь.

– Трудности твои мне понятны. Но я ничего не решаю.

– А я и не прошу тебя решать. Шепни только, кому надо, что у соратников беда. Я не хочу гнить в тюрьме. Я не хочу быть продырявлена пулями гестаповцев. Я хочу жить!

– Как же я тебя понимаю, – снисходительно произнес плейбой, красуясь собой. Позер, как все сексуальные куклы.

– Я на тебя рассчитываю. Гриша, вытащи меня, – Зена всхлипнула. – Я на все готова.

– Что смогу, то смогу… Давай свой телефон.

– Я тебе сама позвоню. Завтра в четыре часа.

Политик выпил кофе, заел пирожным. И испарился, предоставив даме честь оплачивать счета.

Зена заказала еще коктейль. Неторопливо разделалась с ним. Потом вышла из кафе. Занырнула в шмоточный бутик рядом с «Шоколадницей».

Я выключил видеокамеру, оставив только звук. Зена потрепалась с продавщицей по поводу выбранного купальника, но, так и не купив его, ушла. Тот же расклад повторился в обувном магазине. Спустилась в метро. Контакт прерывался и снова возникал.