Максим Шахов - Мы те, которых нет

Во мне вскипало бешенство.

– Ты чего творишь? – крикнул я.

– Не ори, – голос у Афона дрожал. – Выберемся – все объясню.

Через десять минут мы бросили машину в укромном месте.

– Не боитесь, что найдут? – спросил я, вылезая из салона.

– Она краденая, – отмахнулся Жаб.

– Еще лучше, – буркнул я. – Тут наши отпечатки пальцев.

– Не бойся, деревня, – хохотнул Конан и засунул руку в сумку, лежавшую между сиденьями. Там что-то стеклянно хрустнуло.

Когда мы отошли на сотню метров, машина загорелась.

Через сорок минут я, Афон и Жаб оказались в длинной пятиэтажке на Кавказском бульваре. Зена и Конан затерялись по дороге.

В двухкомнатной съемной квартире все было завалено старой мебелью и ненужными вещами. Здесь царил кавардак.

Жаб отправился на кухню ревизовать холодильник.

– Располагайся, – кивнул Афон, падая на продавленный зеленый диван.

Я поднял с пола опрокинутый стул и уселся напротив него:

– Кого ты убил?

– Фээсбэшник. Он сумел выйти на Жаба. Хотел найти нас.

– И вы не нашли ничего лучшего, чем грохнуть его? Он один в ФСБ остался? За ним не придут другие?

– О Жабе он ничего конкретного не знал. Их свел посредник. Он был предателем. И уже мертв.

– Вы маньяки долбаные! – хлопнул я ладонью по журнальному столику так, что стоявшая там полупустая бутылка кока-колы подпрыгнула, опрокинулась, покатилась и упала на пол, разбрызгивая свое содержимое. – Так дела не делаются!

– Именно так отныне и делаются дела. Так работает наша система, Чак.

– На фига ты меня туда потащил?

– Ты теперь наш. И делать все должны теперь вместе.

– Я еще не дал согласия.

– Брось. Ты наш. Зена сняла нас на камеру. Ты теперь соучастник убийства агента ФСБ.

– Чего? – Я нагнулся к Афону.

– Чак, я же тебе говорю – у нас система.

– Это ты меня на крючок поймал, так?

– Не нагнетай. Просто нас должно что-то объединять. Крепко. Гораздо крепче, чем деньги.

– Афон, еще раз используешь меня втемную, и до светлого будущего не доживешь.

– Чак, ты же понимаешь…

– Я тебя убью, Афон. Притом убивать буду долго. И болезненно. Я это умею… Ты меня понял?

– Понял, – голос у моего собеседника немного просел.

– Вот и хорошо, – кивнул я. – А теперь к делу…

Дворцовый комплекс «Царицыно» выглядел как новенький. Точнее, лучше, чем новенький. Екатерина Вторая так и не достроила дворец, он простоял зловещими развалинами, пока московскому мэру не пришла в голову идея завершить замысел императрицы. Окрестные жители облюбовали его для прогулок, а московские власти – для официальных мероприятий.

У меня всегда возникает странное ощущение при соприкосновении с памятниками истории. Что-то схожее с дежавю. Все наши страсти, все наши порывы, победы и поражения, все, что мы пытаемся достичь, предотвратить или приблизить, – все это уже когда-то было. Миллионы и миллиарды людей, живших до нас, рвали жилы, шли на смерть, самопожертвование ради высоких или низких целей. Все прошло. Все перетерто и смыто временем. Люди – лишь волны на поверхности реки Хронос.

Интересно, что о нас напишут историки двадцать второго века? Территория, включающая часть Европы и Азии, на которой когда-то проживали славянские племена, погибшие в розни и отдемократизированные мировым сообществом до нуля?

Я встряхнул головой, отгоняя наваждение. Шкот вам в глотку, а не Россия. Мы выживем!

Я перешел через мостик, свернул на аллею и увидел Куратора.

– Подыхаю от жары, – он промокнул лоб носовым платком.

– Аналогично. Хотя на югах, где я волею судьбы вынужден был приятно проводить время, бывало и хуже.

– Жара и паразиты, – Куратор помолчал и добавил: – Паразиты – хуже жары.

Я доложил о прошедших событиях в подробностях (в общих чертах я ему уже сбросил сообщение).

– Ты веришь, что это ячейка «Альянса действия»? – спросил Куратор.

– Не знаю. Но они законченные социопаты.

– На психов ныне спрос.

– Кого хоть грохнул этот подонок Афон? Правда, сотрудника ФСБ? Или цену набивает себе?

– Правда, Сережа… Капитан Юдин. Из антитеррористического центра московского Управления.

– Вот черт!

На моих глазах грохнули коллегу, а я стоял бессловесной скотиной. Хотя что я мог сделать?

– Остались жена, двое детей, беспорочный послужной список, медаль «За отвагу». И еще пуля, смерть на грязном асфальте.

– Ничего, сочтемся, – с угрозой произнес я.

– Ты поучаствовал в теракте против спецслужб. Теперь Афон и его хозяева считают, что ты их с потрохами.