Андрей Кивинов: Цепная реакция

Леха Быков, человек с незаконченным средним техническим образованием и перебитым носом, сидя на лавочке во дворе базы отряда, шомполом начертил на земле относительно прямую линию и поставил на ней крестик.

— Представь, что это — граната. Упавшая, типа на землю. При взрыве «эфки» на свет появляется от двухсот до трехсот осколков, прикинь…

— До четырехсот, — поправил художник-взрывотехник Толик Репин, взявший себе творческий псевдоним Пикассо. И иногда в рапортах по запарке подписывался именно так. Разнесет подпольный нефтезавод и подпишется «Пикассо», — и перестань засорять родную речь словами-паразитами. Прикинь, типа… Тошнит, ей-богу.

— Пусть даже четыреста. Если принять, что они во все стороны разлетаются равномерно, — Леха начертил исходящие из крестика лучи, — то половина из них в землю уходит… Еще почти половина — в небо… А из оставшихся, чтобы, скажем, с пяти метров в ростовую фигуру попасть, под нужным углом летит всего ничего! Прикинь! Получается, что вероятность поражения осколком — ноль целых хрен десятых и, следовательно, «эфка» — полное фуфло. Как это понимать?

Репин, помимо удостоверения имевший в кармане диплом инженера-технолога, обоснованно возразил:

— Ну, во-первых, тому, в кого осколок все же попадет, твоя теория уже до одного места. Ему и хрена десятых достаточно будет… Наш преподаватель по математике утверждал, что если количество патронов, израсходованных всеми странами во время Второй мировой войны, разделить на общее количество убитых и раненых, то окажется, что в цель попадала только одна пуля из двадцати пяти тысяч. Одна из двадцати пяти тысяч. По твоей логике выходит, что и огнестрельное оружие — тоже фуфло? Нет. Во-первых, тут обычная арифметика не работает. А во-вторых, граната — это не только осколки. Про ударную волну не забывай. И про психологический фактор.

— И я думаю, что тут что-то не вяжется. Если б на деле так было, то гранаты в бою никто применять бы не стал. А ведь на одних только растяжках сколько народу подорвалось… Но мысль, в принципе, интересная. Проверить бы, а?

— Можно и проверить… Если только на мышах. И чтоб зеленые не узнали.

— Или на женщинах, блин…

Взрывотехник встал с лавочки и, положив руки на затылок, сделал несколько энергичных наклонов и поворотов корпусом.

— На женщинах нельзя… Не толерантно… А чего это ты так на милых дам? Из-за развода? Вроде уж три месяца прошло, успокоиться должен. Что у тебя, кстати, на личном фронте?

— Проводятся активные оперативно-поисковые мероприятия, — вяло сообщил Быков, убирая шомпол в автомат. — Пока мимо. Чего этим дурам надо?

— Джентльмены, ваша очередь! — прервал рапорт бочкообразный опер Соломин, в прошлом силовой жонглер.

Что может быть занятней, чем метнуть с пяти метров в голову лучшего друга и коллеги топор? Пожалуй, если только метнуть с трех метров вилы. Сию нехитрую житейскую мудрость и использовали оперативники отряда милиции специального назначения во время скучных дежурств. Хоть какое-то развлечение.

Джентльмены неспешно вышли на середину огороженной площадки, где метрах в десяти друг от друга были установлены два сильно покоцанных деревянных щита. На дереве — следы запекшейся крови. На земле возле — небольшой арсенал холодного оружия: пара ножей, копье, метательный топорик, вилы с прямыми зубцами и даже гигантский секатор для стрижки кустов.

Каждый встал спиной к своему щиту.

— Ты, Леха, на эти мероприятия только зря время тратишь. Пока семь раз примерять будешь, тебе самому отрежут, — заявил Репин, беря нож и демонстрируя его Быкову. — Любовь должна быть подобна взрыву. Это я тебе как взрывотехник говорю. Чтобы раз — и наповал! А выбирать…

С этими мудрыми словами он примерился и резко метнул инструмент в коллегу. Быков успел уклониться, нож воткнулся в щит точно против того места, где он только что стоял.

— …Выбирать можно стиральную машину, но не жену, — закончил художник.

Напарник в качестве ответного слова выбрал топорик.

— Сперва ж познакомиться нужно. Узнать, что за человек. А потом уже влюбляться…

Раз! Вращаясь со скоростью барабана стиральной машины, топорик полетел в сторону художника. Если вам в голову летит топорик, первое правило — не паниковать. Не дергаться и не гадать. Паника — причина всех бед. Надо просто отследить траекторию полета, быстро произвести в уме математический расчет и отклониться в нужную сторону. Репин с математикой дружил, а уж про хладнокровие и говорить нечего. Столько на своем веку навзрывал, что ни одному ваххабиту не снилось. В результате он без труда ушел от смертельного оружия, уклонившись влево. Но не тут-то было. Ударившись рукояткой о щит, боевой инвентарь отскочил и едва не перерубил живописцу икроножную мышцу. Но чуть-чуть не считается.