Андрей Воронин - Инструктор. Глубина падения

Сказав это, Павел Моисеевич пристально взглянул на Паршина и кивнул. Тот все понял и тоже кивнул. А потом подумал и сказал:

– Ну, если у вас будут усы и густые бакенбарды, то, конечно, мы вас обязательно возьмем.

– Ловлю на слове, – ответил Шац, набирая что-то на своем мобильнике.

Когда Шац протянул мобильный Паршину, тот все понял. Там красовалась кругленькая сумма, которую ему придется выложить за документы. Паршин нарисовал на бумажке знак доллара.

Павел Моисеевич Шац взглянул на него и кивнул. Сделка, считай, состоялась.

– Если не меня, то моего племянника возьмете? Он тоже в бухгалтерии дока, – продолжил игру Шац.

– Хорошо, – кивнул Эдвард Паршин. – Приходите завтра, приводите племянника. Будем думать.

– Спасибо, большое вам спасибо, – нарочито громко произнес Павел Моисеевич, при этом его темные глазки весело заискрились.

Когда Павел Моисеевич вышел, Паршин вздохнул с облегчением. Завтра груз в Сирию должен быть отправлен, а значит, Крафт просто обязан будет выплатить ему причитающуюся за оказанные на земле транспортные услуги часть. А долетит груз или нет – пусть это останется на совести Крафта. Всю остальную часть суммы, которая ему причитается, Крафт переведет на один из его зарубежных счетов.

Таким образом, у него оставалось чуть больше суток на то, чтобы найти Евиного сына и ее саму и выудить у нее, наконец, эту злосчастную папку. Потом, а может быть, и сейчас сразу определить, в какую страну по поддельному паспорту он улетит. Возможно, успеет получить деньги за доставку особо ценного груза с Рюмина. На то, чтобы решить проблему жены, времени у него никак не хватало. И опять Эдвард Паршин утешил себя тем, что, если Маша будет находиться в СИЗО, ей там будет гораздо безопаснее, чем на воле.

А через несколько лет, когда все рассосется, он обязательно явится и скажет: «Вот он я, живой, невредимый, богатый!» Эта картина его чуть успокоила, он даже почти достиг благостного состояния духа.

Но тут дверь его кабинета распахнулась и в кабинет в буквальном смысле ввалился разъяренный Жорж Рюмин.

Был он под метр девяносто ростом, косая сажень в плечах, на ногах – ботинки не меньше чем сорок седьмого размера. Сибиряк – он и есть сибиряк. Еще вчера он сидел за этим самым столом и, постреливая своими ясными, кристально-голубыми глазами, улыбался во весь рот, демонстрируя один в один белые крепкие зубы и ямочки на щеках. А теперь он был бледен и буквально изрыгал проклятия.

Ворвавшись в кабинет, он подскочил к Паршину и, схватив за ворот рубашки, буквально вытянул того из кресла, приподнял и вдавил назад.

– Ты! – закричал он, наливаясь краской и брызгая слюной. – Ты знаешь, если мои эксперты выяснят, что в аварии виноват ты, твои люди, я сотру в порошок и тебя, и всю твою фирму!

– Подождите… В какой аварии?! – наконец пробился сквозь изрыгаемые Рюминым проклятия Паршин.

– Мне сообщили, что самолет, в котором перевозили мой груз, упал и разбился, не долетев до точки назначения всего пару километров. Я перезвонил заказчикам. Они уже посетили место аварии и уверяют, что никакого сейфа в самолете не было! – продолжал наступать Рюмин.

– Как «не было»?! – возмутился Паршин.

– Это я у тебя должен спросить!

– Господин Рюмин, но ведь мы вчера погрузили сейф в самолет… – начал Паршин.

– Я тебя просил лично, слышишь, лично проконтролировать, чтобы груз находился в самолете. Ты проконтролировал?! Я тебя спрашиваю, ты лично проконтролировал?!

Паршин не знал, что и говорить. Вчера он попросту боялся выходить из своего кабинета. А потом эти фальшивые маски-шоу, исчезновение адвоката Сомова…

– Простите, господин Рюмин, – собрав в кулак всю свою волю, наконец ответил Паршин. – Если все действительно так серьезно, наша компания выплатит вам страховку…

– Страховку?! Слушай сюда! – кричал Рюмин, в буквальном смысле нависая над столом Паршина. – За тот груз, который ты угробил, по жизни не расплатишься! За него еще дети и внуки, а то и правнуки твои будут мне должны!

– У меня нет ни детей, ни внуков, – пожал плечами Эдвард Паршин.

– Значит, жена твоя со мной и моими людьми расплатится. Своим телом. Натурой! Слышь?! Натурой! – еще больше заводил себя Рюмин.

– А жена моя в тюрьме, – ответил Эдвард Паршин, с ужасом представив, сколько раз она могла уже умереть, если бы сейчас была на воле. Ей ведь, как и ему, кто только сейчас не угрожает! И этот господин Крафт, и Рюмин, а главное – эти перерезавшие горло уже нескольким людям отморозки, каким-то образом связанные с делом двухтысячных годов, с «Драконом»…