Альберт Байкалов - Проклятие изгнанных

– Иду!

Снова позвонили. Причем несколько раз, с небольшим интервалом. Человек словно знал, что хозяева спят, и умело приводил их в чувство.

Даша задержалась у зеркала, разгладила лицо, поправила волосы.

«Кто бы это мог быть?» – беря трубку домофона, подумала она.

– Да!

– Игнатьева Дарья Альбертовна? – спросил незнакомый мужской голос.

– Она самая, – теряясь в догадках, кивнула Даша, словно ее было видно у дверей подъезда.

– Я из полиции, – облегченно, как показалось, вздохнула трубка. – Вы не откроете?

– А в чем дело? – спросила она, ломая голову, чем может быть вызван визит.

«Неужели на Матвея написали заявление? – мелькнула мысль. – А что, от этих подонков всего можно ожидать. Сейчас еще окажется, что не они напали на нас, а мы на них».

Даша надавила на кнопку:

– Тяните.

Послышался характерный щелчок замка, и она повесила трубку.

– Кого там принесло? – раздался за спиной голос Вадима.

Даша вздрогнула и втянула голову в плечи:

– Разве ты не на работе?

«Господи, почему он не ушел? Наверняка пришли разбираться по поводу случившегося на озере! Как я объясню ему?»

– Что с тобой? – Вадим стоял в одних трусах. В руках у него было полотенце.

– Я не слышала, как ты встал, – ляпнула она первое, что пришло в голову.

– Зато я очень хорошо слышал, как ты кричала и звала какого-то Матвея. – Он зло забросил полотенце на шею и дернул за концы. – Может, объяснишь?

– Конечно, объясню, – заплетающимся языком проговорила она. – Это…

Ее прервал звонок, установленный над дверью. Даша развернулась и собралась уже открыть, как вдруг ее осенила страшная догадка:

«А что если это люди Обломкина пришли сводить со мной счеты?»

Вмиг забыв про Вадима, она выглянула в глазок. Но на площадке стоял только один мужчина. На вид ему было далеко за тридцать. Вид усталый.

– Что происходит? – напомнил о себе из-за спины Вадим.

– Вы правда из полиции? – пропустив его вопрос мимо ушей, недоверчиво спросила Даша.

Догадавшись, что на него смотрят, полицейский достал из нагрудного кармана рубашки удостоверение и поднес к глазку.

Даша разглядела большие буквы «МВД», печать и фотографию, на которой был запечатлен человек в форме.

– Полиция. Это ко мне, – оглянулась она на Вадима.

– Интересно, – бесцветные брови мужчины взлетели на середину лба.

– Давай без сцен! – взмолилась она. – Как уйдут, все расскажу.

– Хорошо. – Вадим развернулся и направился в спальню.

Теряясь в догадках, Даша открыла дверь, и мужчина шагнул через порог:

– Вы отдыхали?

– Ничего, – смущенно запахивая на груди халат, ответила она. – Чем обязана?

– Моя фамилия Верещагин… Игнатьева Дарья Альбертовна?

– Она самая, – чувствуя, как от страха слабеют ноги, кивнула Даша.

– Вам знакома гражданка Харламова Анфиса Евгеньевна?

– Нет, – теряясь в догадках, покачала она головой.

– Точно? – пристально посмотрел ей в глаза полицейский.

– Да точно нет! Почему вы спросили?

– Можно пройти? – неожиданно сказал следователь и, не дожидаясь приглашения, направился в зал.

Опешив от такой прыти, Даша засеменила следом за ним.

Верещагин оглядел комнату и развернулся к ней лицом:

– Дело в том, что эта женщина была обнаружена вчера в собственной квартире мертвой…

– Вы подозреваете меня? – окончательно запутавшись, ужаснулась Даша, опускаясь в кресло.

– Нет, что вы, – вытянул он перед собой руки, садясь на диван. – Просто соседи сказали, что к ней никогда никто не приходил, а сама она неоднократно заявляла, будто абсолютно одинока…

– А теперь выяснилось, что я ее дочь? – попыталась угадать Даша и улыбнулась: – У меня нет родственницы с такой фамилией.

– Не торопитесь. – Следователь открыл папку и вынул несколько ксерокопий листов. – Вот письмо, которое адресовано именно вам.

– Кем? – вконец растерявшись, спросила Даша, беря в руки стандартный лист.

– Безвременно усопшей Харламовой, – устало пояснил следователь. – Хотя по поводу безвременно это еще как посмотреть. Вашей родственнице, судя по документам, было восемьдесят семь лет.

– Да не знаю я никакой родственницы! – воскликнула Даша и стала читать.

«Если вы Игнатьева Дарья Альбертовна и сейчас держите в руках это письмо, значит, написавшего его человека, а именно Харламовой Анфисы Евгеньевны, одна тысяча девятьсот двадцать пятого года рождения, больше нет на этом свете. Не сомневаюсь, что письмо мое, написанное летом две тысячи первого года, будет для вас полной неожиданностью. Но я – не выжившая из ума старуха, а нахожусь в ясном уме, при твердой памяти и здравии. Этим письмом я хочу поставить вас в известность, что с момента его получения вы являетесь полноправной хозяйкой квартиры, расположенной по улице Безымянная, дом девять дробь пять… До вступления в права наследования прошу проживать на указанной жилплощади…»