Андрей Воронин - Слепой. Кровь сталкера

Шурик зашел на несколько минут в душ и вышел в шлепанцах.

– Ладно, хватит канючить! – махнул он рукой. – Здесь чай, кофе или коньяк где-нибудь есть? Стресс снять.

– У меня самогонка, – пожала плечами Марина. – Первач. Те, кто сопровождающими едет, обычно самогонку просят.

– Неси свою самогонку! – неожиданно перейдя на «ты», махнул рукой Шурик. – Там же, в Зоне, радиация, ее же, говорят, алкоголем надо выводить.

Марина глянула на Дарью и спросила:

– А вам, может, вина красного принести? У меня и вино есть.

– Не надо, – покрутила головой Рыкина. – Нам завтра рано вставать.

– Да какая разница, когда мы завтра встанем! – махнул рукой Шурик. – Когда захотим, тогда и встанем.

– А шведы… – напомнила Рыкина.

– Что нам шведы! Потерпят, – уверенно произнес Шурик.

– У меня там и кофе, чай, бутербродов могу наделать… – продолжала предлагать Марина.

– Где это «там»? – спросил Шурик.

– Так у меня же в гостинице офис. Прохоров оплачивает. Здесь, на месте, мы и планы составляем, маршрут разрабатываем. У нас иностранцев, правда, еще не было. Но теперь будут. Мы с вами для них отличный маршрут разработаем…

– Да не надо им никакого маршрута, – махнул рукой Шурик. – Им куда-нибудь подальше бы зашиться, чтоб их не достали. Вы, Марина, вот что, про шведов никому не говорите.

– Хорошо, как скажете, – пожала плечами Марина и вышла.

Минут через десять она вернулась с большой хозяйственной сумкой, из которой достала бутылку самогонки, бутылку грузинского красного вина, палку сухой колбасы, кусок сала, хлеб, батон, баночку соленых огурцов, электрический чайник, чай и кофе. К ним пластиковые стаканы, салфетки и нож.

Дарья Рыкина, которой очень хотелось выспаться, вздохнула и начала накрывать на стол.

– А вы давно здесь работаете? – спросила она у Марины.

– Да уже год, – вздохнула Марина. – Меня жизнь заставила. Мать у меня пожила в городе, не понравилось, вернулась сюда. А тут только пара стариков-самоселов да случайные люди, бомжи, бывает, прибьются. Ну я сначала психанула, думала, тяжело ей одной будет, вернется. Нам же в городе квартиру со всеми удобствами дали. А она ни в какую. А потом заболела. Операция, лекарства. В общем, продала я квартиру, на съемную мы с ней переехали. А она просит: хочу дожить последние дни в родной хате. Ну вот, а как ее одну, больную, в пустую деревню отвезешь? Переехала вместе с ней. В город в школу поначалу на работу моталась, а когда мать слегла, совсем не знала, что мне делать. В гостиницу убирать устроилась. Пока я здесь работала, за матерью соседка присматривала. И тут Прохоров появился. Стольким людям работу дал! Платит он аккуратно. Ну и мы стараемся. Сейчас лето. Потянутся люди. А с ними и деньги…

Накрыв на стол, Марина разлила самогонку и сказала:

– Ну, за знакомство!

– За знакомство! – повторил Шурик и осушил сразу весь стаканчик.

Дарья пригубила, сама Марина сделала пару глотков и спросила:

– Как вас звать хоть?

– Меня Шурик, или Сан Саныч, как удобно, – сказал Сукманов. – А это Дарья Рыкина, мой секретарь и переводчик.

– Я уже поняла, – кивнула Марина и добавила: – Очень приятно. Ну а я Марина.

– Вы сказали, что в школе работали. А что вы преподавали? – поинтересовалась Дарья Рыкина.

– Да я учительница младших классов, – чуть смутившись, сказала Марина, – но здесь детей мало. Кто рисковать будет.

– А теперь кто с вашей матерью? – спросила Дарья.

– Соседка, – вздохнула Марина. – Да матери немного осталось. Она уже на обезболивающих.

Шурик, заглотнув еще полстакана самогонки, уснул прямо в кресле, и Дарья предложила:

– Может, пойдем ко мне в номер?

Марина покачала головой и попросила:

– Если вы завтра не очень рано будете выезжать, можно, я в деревню, к матери, съезжу? А утром таблетки дам, укол ей сделаю и опять сюда. У нас все налажено. Только вот транспорт. Там, в Зоне, дороги плохие, а Прохоров для москвичей богатых экстрим как бы организует, ну и то на старом автобусе возим, то на «уазике». Думать придется. Так я до утра отъеду?

– Конечно, Марина, не волнуйтесь! – успокоила ее Дарья, надеясь перед, надо понимать, нелегкой дорогой хоть немного отоспаться.

Но только начало светать, как их с Сукмановым разбудили шведы. Ганс ругался и кричал, а Хелен – та попросту визжала.

– Дарья, что там еще такое? – ничего не понимая спросонья, хриплым голосом спросил Сукманов, который так и проспал целую ночь, не раздеваясь, в кресле.

Даша, выскочив в накинутом на ночную сорочку халате, узнала, что Ларсонов испугала неизвестно откуда взявшаяся у них в номере змея.