Андрей Воронин - Слепой. Кровь сталкера

На крыльце стояла светловолосая пожилая женщина в белом халате и в очках и внимательно изучала какие-то бумаги.

– Здравствуйте! Вы не подскажете, где остановился художник Васильев Митрофан Дмитриевич? – обратился к ней Василий Седых.

– Вон в том, втором корпусе налево, – не отрываясь от бумаг, ответила женщина, махнув в сторону стоящего рядом зеленого домика.

– Спасибо, – кивнул Василий и направился к домику.

Он постучал в расположенную слева дверь, но никто не отозвался.

Чуть толкнув дверь, Василий заглянул в комнату и обмер. Там на кровати лежал пожилой грузный лысый мужчина в одних трусах. В груди у него зияла рана, из которой струилась кровь, заливая постель и прикроватный коврик.

Первым желанием Василия было захлопнуть дверь и поскорее убежать куда подальше, но он быстро сообразил, что его уже заметили и что, если он сейчас ретируется, его будут искать и вполне смогут заподозрить в убийстве или покушении на убийство, если мужчина еще жив. Поэтому нужно поскорее сообщить о том, что он увидел, кому-то из администрации.

Быстрым шагом Василий вернулся к все еще вчитывавшейся в бумаги женщине в белом халате и, с трудом ворочая языком, проговорил:

– Там убитый или раненый…

– Где? – не сразу поняла женщина.

– В номере, где, вы сказали, живет Васильев, – уточнил Василий Седых.

Он много чего повидал за свою жизнь, но вот так близко убитого человека видел впервые.

Уже вместе с женщиной они вошли в комнату и увидели еще более страшную картину. В углу, скрючившись, лежало окровавленное тело еще одного мужчины. Тот был помоложе и с раной на голове. Молодой щуплый мужчина имел на себе из одежды тоже только плавки.

– Ну вот, допрыгались! – покачала головой женщина и, сноровисто проверив пульс, констатировала: – Мертвы.

– Нужно, наверное, «скорую» и милицию вызвать, – растерянно сказал Василий.

– Милицию, молодой человек, уже только милицию, – строго заметила женщина и добавила: – И вообще-то, у нас давно уже не милиция, а полиция.

Василий глянул на мобильник и озабоченно сказал:

– Все, мне нужно идти. Меня ждут.

– Дорогой мой, вы теперь должны быть здесь. Сейчас приедет милиция, а вы ведь первым обнаружили трупы, – сверкнув стеклами очков, отчеканила женщина. – Пока вы не дадите показания, отсюда ни ногой.

– Я обнаружил труп. Не трупы, а труп. Я даже не входил в комнату и второго не видел, – заметил Василий, которому совсем не хотелось встречаться с полицией.

Женщина достала мобильный и, набрав, очевидно, номер полиции, не обращая внимания на Василия, проговорила:

– Вам звонят из Дома творчества художников. Врач Коготкова Нелли Павловна. У нас труп, то есть трупы. Не знаю, похоже, огнестрел. Обнаружил молодой человек. Он сейчас здесь.

Полицейские приехали довольно быстро. Оба они были приблизительно одного возраста, начинающие лысеть, с усами, за сорок. Но один имел явно выраженное пивное брюшко и все время вытирал со лба пот, а другой был поджарый и юркий.

Осмотрев место происшествия и записав имена убитых (их паспорта лежали в висящих на стульях джинсовых куртках), полицейские вдвоем взяли Василия в оборот.

– Представьтесь, – строго приказал щуплый, приготовившись записывать все в блокнот.

– Седых Василий Степанович, – вздохнув, проговорил Василий. – Тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения.

– Проживаете… – продолжал щуплый, не отрываясь от блокнота.

– В Старой Ладоге я проживаю… – сказал Василий и назвал адрес и телефон.

– Работаете где и кем?

– Дальнобойщик я. Водитель. Вот только что из рейса вернулся. Из Швеции.

– Вы первым обнаружили трупы? Во сколько это было? – продолжал допрос тот же полицейский.

– Я не трупы, а труп обнаружил! – поправил Василий. – В комнату я не входил. И на время не смотрел.

– Это было около полудня, – вставила свое слово Нелли Павловна.

– А почему вы уверяете, что видели всего один труп? – не понял щуплый.

– Потому что я видел издали только один труп, о чем сообщил этой Коготковой. А уже вместе мы вернулись сюда и обнаружили два трупа, – уточнил Василий Седых.

– То есть вы хотите сказать, что второй труп появился позже? – продолжал допрос полицейский.

– Я мог его не заметить. Он же в углу лежит, – проговорил Василий Седых, чувствуя, что теряет терпение.

– Понятно, – задумчиво кивнул полицейский.

– А вы, господин Седых, кто вообще-то, тоже художник? – включился в разговор второй полицейский.