Лев Пучков - Полигон смерти

— Саша, не дури! Вы к нам идёте на помощь, из области, с колонной — правильно?!

— Неправильно.

— Тю, ёпт… У тебя что, от переживаний крыша поехала?! Саша, где Гордеев?

— У себя на даче. Точнее, у тёщи.

— Не понял… А ну-ка, подробнее…

Я торопливо и сбивчиво доложил о ситуации, опустив сюжетный крюк с Нинелью и «уютным местечком» (это было бы долго и несвоевременно): в итоге вышло, что Гордеев на даче с двумя моими коллегами, в полном неведении, как и все простые граждане, без связи, без информации…

А я прибыл сюда на разведку.

Больше никого нет.

Никакой колонны.

Никакой помощи.

Впрочем, вполне может быть так, что помощь как раз на походе, но я об этом ничего не знаю.

— То есть… Колонны нет? — севшим голосом уточнил майор.

— Нет.

— То есть, помощи не будет вообще?

— Ну… Может и будет… Может, и колонна где-то идёт… Но поймите же, наконец: я про это ничего не знаю!

— Ё… в рот… — тоскливо прошептал майор. — А я-то, дурак, обрадовался…

С минуту в буфете стояла мёртвая тишина. Слышно было, как в костре потрескивают спинки кресел.

Надежда мгновенно улетучилась из взоров людей, они смотрели на меня с нескрываемым разочарованием на грани враждебности. Показалось даже, скажи сейчас что-то не так — и пристрелят.

Чёрт… И дёрнула же меня нелегкая сюда ввалиться…

— Саша… — майор, надо отдать ему должное, быстро взял себя в руки. — Ну и какого рожна ты сюда припёрся? Чего тебе не сиделось у Гордеева на даче?

— Ну… На разведку… Обстановку…

— Я тебе доведу обстановку, если выберешься — доложишь. Итак: ОВД захвачен, наш отдел захвачен, всех перебили, кто остался в живых — здесь. Да, кстати, руководство в курсе, что нас предварительно всех по «сбору» подняли? Чтобы, значит, удобнее было мочить — всех разом, чтоб не вылавливать по одному, бл…?!

Последние слова майор выкрикнул с яростью, грозно сверкнув очами — ну всё, сейчас точно пристрелят…

— А команда «сбор» поступила из области, Саша… — тихо и оттого по контрасту страшно прошептал майор. — По «закрытому» каналу. Вот так-то, Саша… И кому ты теперь будешь докладывать?

— Я… Я не виноват…

— Саша, да кто ж тебя винит? — с горечью воскликнул майор. — Ты просто дурак, что сюда припёрся. Сидел бы сейчас на даче и горя не знал… У Гордеева там банька, наливка, да?

— Ну… Да, есть такое дело.

— Да знаю я, знаю… Бывал я там, не раз сиживали с Иванычем… Эх ты, чёрт, как оно повернулось-то, всё наперекосяк… Ладно, Саша, расскажи, что видел и слышал.

Я коротко изложил всё что знал: от жуткой сцены в хоз-дворе гастронома (детали опять опустил, чтобы не плодить вопросы) и отключения связи, до того момента, когда удрал от дружинников в этот злополучный переулок.

В итоге получился полный бардак и коллапс. Почему-то, когда воспринималось всё поэтапно, по мере поступления, не было такого ощущения непоправимости и глобальности происходящего, как-то всё виделось в местечковых мелких ракурсах.

А сейчас всё перечислил по пунктам, разложил по полочкам, и сам вдруг понял: картина получалась такая неприглядная и катастрофическая, что хуже просто некуда.

Нет, оказывается я был неправ: всё может быть гораздо хуже.

Майор, в свою очередь, довёл обстановку в центре.

Уничтожен почти весь личный состав ГОВД и ОФСБ, собранный по команде «сбор». Все, кто остался в живых, — здесь, плюс двое во дворе, я их видел. Где-то в километре отсюда должны быть двое технарей со сломанным БТР-80 (если ещё не убили). В зале лежат пятеро тяжело раненных и двенадцать убитых — четверо умерли от ран в течение двух последних часов.

ДК — капкан.

Площадь и проспект простреливаются вражьими снайперами из здания ОВД, здание ФСБ горит, в проезде заднего двора ДК догорает «Урал», так вот, когда догорит, следует ожидать штурма с той стороны.

В общем, осталось недолго.

Я слушал его и думал: надо же… бывалый человек, волевой, сильный, его тут все слушаются, а распинается передо мной, салагой, которого он видит впервые в жизни… Хорошо, если крепко разбирается в психологии и надеется на свежий взгляд со стороны, на эвристическое мышление…

А если это просто жест отчаяния? Все варианты давно продуманы и отброшены, и теперь осталось только поплакаться в жилетку новому человеку, который по незнанию взошёл на эшафот, чтобы разделить печальную участь попавших в капкан людей, по сути, посторонних и глубоко ему безразличных…

— А! Я в переулок спокойно прошёл, не тронули, — вспомнил я. — Может…