Сергей Зверев: Тайна острова Солсбери

Да, внешность подправить удалось, а выхлоп после вчерашнего остался. В общем, знакомлюсь с условиями, а в угнетенном этанолом мозгу складываются эпические картинки…

Собеседование началось с анкеты.

– А на хрена шахтеру анкета? – вежливо поинтересовался я.

– Так положено. Заполняйте или покиньте мой кабинет, – так же вежливо отвечала она.

Пришлось напрягать отравленный алкоголем мозг и копаться в истории собственной жизни, извлекая из нее и фиксируя на бумаге наименее опасные повороты.

Покончив с анкетой, я принялся изучать контракт…

– Прочитали? С условиями согласны? – не отрываясь от компьютерного монитора, интересуется девушка.

– В процессе, – проглатываю строчку за строчкой.

Лицо девушки с нитками выщипанных бровей и жирно накрашенными ресницами меня не интересует – уж слишком отчетливо на нем написано презрение ко всему человечеству. Может, феминистка или еще как-нибудь жизнью обижена.

Она печатает на компьютере и одновременно задает дежурные вопросы:

– Как много у вас близких родственников?

– Только мама.

– Где она проживает?

– В Саратове…

Девица – обычная представительница тупых офисных стерв. Ноги от ушных мочек, глаза по пятаку, губки бантиком, сиськи Эверестом. И юбка, едва успевшая начаться. Мне хорошо известен данный типаж: запредельный ЧСВ (чувство собственной важности), диплом платного отделения усть-козлоярского экономического колледжа и патологический синдром вершительниц человеческих судеб. Такая родную маму не пожалеет ради того, чтобы трахнуться с местным боссом. А потом, пользуясь доступом к начальственному телу, уничтожит всех его врагов. Но начнет, конечно, со своих.

Изредка я поглядываю на ее бейдж, на котором значится: «Старший менеджер по кадрам Баталина Ольга Ананьевна». По правде говоря, поглядываю я не на бейдж, а на полы белоснежной блузки, кое-как стянутые парочкой пуговиц на отнюдь не католической груди.

– Где вы работали раньше? – цедит она сквозь ровные зубки.

А вот об этом распространяться не стоит. Во-первых, принадлежность к довольно редкой профессии может повредить трудоустройству. Во-вторых, я давал подписку о неразглашении секретной информации, связанной с предыдущей специальностью.

Решаю назвать последнее место работы – там ничего секретного не было.

– Московский метрострой.

– Кем вы работали?

– Изолировщиком.

– Каков стаж вашей работы в Метрострое?

Смотрю на свою трудовую книжку, к которой мадам даже не притронулась, хотя она лежит перед ней, и нагло вру:

– Около пяти лет.

– С условиями ознакомились? – щелкает Ольга Ананьевна длинными ноготками по клавиатуре.

– Заканчиваю…

В тексте ничего нового. Отсутствие прав компенсируется высокой степенью ответственности. Контракт буквально пестрит жирным курсивом, коим обозначены всевозможные запретительные меры и строгие кары за их нарушения. Такие слова и фразы, как «штраф», «запрещено», «подлежит административному наказанию», «работник несет ответственность», «покрывает убытки» и тому подобное, – встречаются на каждой странице по десятку раз.

Завершая ознакомление с грозным документом, меня так и подмывало спросить Баталину: «А не должен ли я уметь собирать сахарный тростник и знать наизусть песню негров из «Рабыни Изауры»?..»

Тактично умолчав о неграх, произношу иное:

– Есть несколько вопросов.

– Да, я слушаю.

– Требуют прояснения несколько пунктов.

– Что именно непонятно?

– Вот… в пункте 4.2 «Выплата заработной платы и иных платежей, связанных с трудовой деятельностью Работника, осуществляется Работодателем путем перечисления денежных средств на банковский счет Работника».

Глядя в монитор, девушка высокомерно улыбается:

– И что же непонятного в этом пункте?

– Дело в том, что у меня нет банковского счета.

– Это не проблема. Мы открываем счет в партнерском банке каждому, кто устраивается к нам на работу. Если вас устроят условия, то после прибытия на шахту вам выдадут банковскую карту.

Ладно, одно мутное пятно прояснили.

– Вот здесь еще… В следующем пункте указано, что со счета наемного работника ежедневно списывается сумма, эквивалентная двадцати долларам США. Можно узнать, зачем удерживаются эти деньги?

– Конечно. Двадцать долларов – оплата за питание. Вас будут очень хорошо кормить в столовой.

– Шестьсот рублей, – чешу затылок. – А не много ли? В Москве на питание у меня уходит около четырехсот…