Баян Ширянов - Последняя битва Пономаря

– Надежда – вечна! – Выкрикнул Михаил Львович.

– Эту историческую фразу мы уже включили в твой цитатник. – Серьезно проговорил Пашка-Кулак. – Не веришь? Я специально захватил его с собой.

Апостол достал из кармана халата небольшую книжицу с закладкой. Открыв на заложенной странице он предъявил Грибоконю только что сказанные им слова.

– Видишь, все куда серьезнее. Так что… Не рыпайся – целее будешь.

– Е*ал я твои советы! – Прошипел Основатель.

– И такой вариант предусмотрен. – Горестно покачал головой Павел Самсонович. – И значит он для тебя перемену обещанного режима содержания на крытку. Все то же самое, но только на улицу ты не выйдешь. Жить будешь в пентхаузе, на крыше. Там уже садик устроили, бассейн, все удобства. Тебе понравится, как привыкнешь.

– Да, засунь себе в жопу этот бассейн! – Истерически прокричал Грибоконь удаляющейся спине Апостола.

А потом все случилось именно так, как и предупреждал Ладушкин. Михаил Львовича с огромными предосторожностями, перевезли, как только он вылечился, в Москву и поселили в самой комфортабельной тюрьме, которую только можно было себе вообразить. Шаман мог через полупрозрачное стекло смотреть с крыши дома в Ясенево на окружающий его мир, мог развлекаться с проститутками, заказывать любые яства, любые развлечения. Его даже водили на спектакли, которые игрались для него одного, ему одному показывали фильмы в пустых залах кинотеатров…

Но Михаил Львович, хотя и смирившись внешне со своим положением узника, не прекращал думать над возможностью избавиться от ига. И кое-что в этом направлении ему сделать удалось…

1.

Около трех часов ночи Пономарь внезапно проснулся от трубного гласа.

– Нападение!!! – Возвещал трубный глас на фоне завывающих сирен и сонмов мигающих красно-синих милицейских маячков. Доли секунды потребовались Игорю Сергеевичу для того, чтобы сообразить, что это не продолжение сна, а самая, что ни есть настоящая реальность.

Все дальнейшее происходило в неимоверном темпе.

Дарофеев сразу же включил все защитные системы. И начавшая окружать и сдавливать его оболочка «благодати», наткнулась на «шишку» и остановилась, не в состоянии проникнуть в само тело целителя. Но если Пономарь смог позаботиться о себе, то у него не было никакой уверенности, что точно так же смогут поступить и остальные его Апостолы.

Лада лежала рядом, Уже почти полностью поглощенная «благодатью». Игорь Сергеевич расширил свою «шишку» на ее тело, вытеснив голубое сияние космэтики, и женщина смогла, наконец, вдохнуть.

– Что случилось?.. – Сразу спросила она.

– Потом. – Пономарь помог подняться ей на ноги. – Надо срочно спасать остальных.

Они вышли в коридор. Там, застигнутые врасплох, лежали, пытаясь сопротивляться «благодати» Апостолы «Гармонии». Ближе всего находился хиппи. С него Игорь Сергеевич и начал.

– Это – Апостолы Космэтики. – Сообщал телепатический голос Андрея Андреевича, то, что целитель и так уже понял. – Они действуют через свой эгрегор с помощью объединенных полей, используя его, как усилитель воздействия.

Хиппи освободился от «благодати» и теперь они, уже все вместе, избавляли от нее бывшего наркомана.

«Но как же им удалось нас обнаружить?» – Задавал сам себе вопрос Дарофеев. И сразу, то ли с помощью Авраамова, то ли сам сообразив это, увидел ответ. Создав свой эгрегор, который поневоле взаимодействовал с другими такими же тонкими существами, Пономарь, тем самым, демаскировал всех его членов. С помощью ясновидения их нельзя было обнаружить и до сих пор, но сканирование эгрегора «Гармонии» выдавало расположение всех ее членов, что называется, с точностью до миллиметра.

В одном из концов коридора появился Рыбак. Его сопровождали несколько наркозомби, защищавших своего хозяина от «благодати». Ее голубое сияние шипело и трещало на границе энергетической оболочки, окружавшей эту группу. Вскоре, парами, по трое, все Апостолы и наркозомби, которые смогли сами справиться с нападением, собрались в коридоре бункера. Не хватало лишь Изотова, но тот и так находился в коме, да Игната Федоровича Лакшина.

Но, едва Игорь Сергеевич вспомнил он нем, как оперативник появился собственной персоной. Его окружала настолько плотная сияющая не голубым, а пронзительно синим светом оболочка, что сквозь ее неистовое сияние самого Лакшина было едва видно.

Сперва Дарофеев не понял, в чем тут дело, но, сообразив, удивился отваге майора. Тот не просто боролся в энергетическим нападением, но, до предела своих сил, принимал, оттаскивал, концентрировал на себя и на себе силы Косметики, с тем, чтобы помочь другим, не столь продвинутым в искусстве биоэнергетического боя.