Баян Ширянов - Последняя битва Пономаря

Жил теперь Михаил Львович в первом отряде и виделся со своими Апостолами лишь от случая к случаю. Но до него доходили слухи, что они живут безбедно и уже набрали еще около двух сотен новых последователей Космической Этики. И, как понимал Грибоконь, вскоре он снова должен был провести обряд инициации. Такое количество народа не могло вместить ни одно помещение лагеря, кроме столовой и клуба. Столовка отпадала сразу, слишком много там могло быть лишних ушей и глаз, а с зеком начальником клуба Шаман сошелся быстро и даже смог уговорить его стать членом Общества.

Зайдя вечером в свой бывший отряд, Основатель почифирил с Апостолами и выдал директиву: в воскресенье после обеда собрать всех новичков в клубе. Но это мероприятие едва не сорвалось.

За день до собрания Грибоконь, как и все последние дни сидел в нарядной и писал. На пальцах от ручки уже образовалось подобие мозоли, рука немела от непривычного напряжения, и Михаил Львович время от времени откладывал инструмент чтобы разогнать кровь и немного размять затекающую ладонь. В один из таких моментов он вдруг почувствовал приближение опасности. Шаман резко обернулся, но в нарядной все было тихо. Нарядчик и его помощники склонились над своими столами, каллиграфически выводя цифры и буквы. И вдруг в комнатку вошло живое воплощение угрозы. Оно имело вид довольно задрипанного мужичка, который мял в руках свою кепку и от него, одновременно, исходили волны агрессии и неуверенности.

– Шаман?.. – Спросил мужичок.

– Чего тебе? – Отозвался Грибоконь.

– Я, это… Ну, пару слов…

Внутренне собравшись и приготовившись возвать к силам Космической Этики, Михаил Львович вышел к визитеру.

– Ну?

– Не здесь…

– Хорошо.

Нынешнего нарядчика вначале бесило то, что к Грибоконю каждый час приходят самые разные посетители, отвлекают и его, и всех от работы, но после небольшого сеанса лечения застарелого артрита и прочих болячек, возникших от сидячей работы, нарядчик стал относиться к частым отлучкам более терпимо.

Они вышли в коридорчик и не успел Шаман затворить дверь в нарядную, как мужичек выбросил вперед руку и попытался сжать какой-то предмет, скрытый в кулаке. Но Михаил Львович был начеку и, наполнившись силой, приказал мужичку замереть и разжать пальцы. Из них на пол вывалился некий овальный предмет. Мужичек дико вращал глазами, не в силах шевельнуться. Его штаны вдруг потемнели и одновременно остро запахло каловыми массами.

Подняв непонятный предмет, Грибоконь попытался определить его предназначение. Покрутив его и так, и сяк, он, случайно, сдвинул одну из полукруглых пластин. Тут же из торца предмета выскочила острая полоска стали и, звеня, вонзилась в потолок, едва не задев самого Михаила Львовича.

Шаман слышал о таких ножах-выкидухах, стреляющих одним или несколькими лезвиями сразу, но держать подобное оружие в руках довелось впервые.

– Почему? – Спросил Грибоконь и слегка освободил несостоявшегося убийцу, дав ему возможность говорить.

– Не знаю! Я проигрался…

– С кем играл?

Мужичок, трясясь, назвал три прозвища.

– Передай им от меня две вещи. Первое – ты им ничего не должен. Второе – они должны мне свои жизни.

– Но меня… Я не…

– А чем ты думал, садясь играть?

Проигравшийся отвел глаза.

– Запомни, спасти тебя могу только я! Если доживешь до завтра, приходи после обеда в клуб. И штаны не забудь сменить!

Вместо ожидавшихся двух сотен, назавтра в клуб набилось все три. Грибоконь, уже набравший некий опыт проведения таких собраний, провел инициацию. Его голос звучал торжественно и в какой-то момент он сам себя представил неким жрецом, взывающим к далеким богам, призывая их обратить свою милость на головы паствы. Но отчего же далеким? Ведь теперь он сам в мгновение ока может сделать что угодно с любым из стоящих здесь.

И понимание этого вдруг испугало Михаила Львовича. Он понял, что перед ним великое искушение. И сила, которую он обрел всего лишь спасаясь от своих притеснителей, теперь может поработить его самого!

Но отказываться от нее было уже поздно. И Грибоконь пообещал самому себе, что будет применять ее только в самых крайних случаях.

Но этому намерению не суждено было сбыться. Не прошло и месяца, как членами Общества Космической Этики стали практически все арестанты. Лишь Крапчатый, да его блатные не присоединились к Шаману.

И жизнь в зоне стала совершенно иной. Сперва, когда Последователей было мало, конфликтов между ними практически не было. Но когда все зеки стали адептами, и Грибоконю, и Апостолам приходилось большую часть свободного времени улаживать чужие споры. Наконец, первым не выдержал Рак.