Баян Ширянов - Последняя битва Пономаря

– Есть мысли? – Сурово спросил Изотов.

– Какие-то имеются… – Уклончиво проговорил мафиози.

– А конкретнее.

– Конкретного, увы, пока ничего.

Сергей Владимирович подавил начинающийся приступ ярости и ровным тоном предложил:

– Как на счет мозгового штурма?

Корень пожал плечами.

– Итак, начнем с начала. – Фээсбэшник потянулся к бутылке с водой, но, взяв ее в руки, вдруг обнаружил, что она пуста. Он поставил ее на место и раздраженно откатил столик так, что теперь между ним и Корнем оказалось пустое пространство. – Поскольку Пономарь человек эмоциональный, его без труда можно вывести из равновесия…

– Ну, я бы так не сказал… – Репнев поджал губы и покачал головой. – Он обладает умением адекватного ответа.

– Хорошо. Тогда на какое действие со стороны его адекватным ответом будет то, что он один сломя голову куда-то понесется?

– Если задеть что-то, что ему близко и дорого. Это ж очевидно!

– Тогда следующий вопрос: что ему настолько дорого?

– Это надо спросить у него самого. – Огрызнулся Николай Андреевич, не привыкший к подобным допросам.

– А что, у нас с тобой есть такая возможность? – Язвительно спросил Изотов. – Впрочем, даже если бы была, он вряд ли ответил. Поэтому, советую шевелить мозгами самостоятельно!

– Знаешь, они у меня как-то не шевелятся…

Такой ответ привел Сергея Владимировича в бешенство:

– Сейчас я тебе их расшевелю!

Майору на секунду внутренне собрался, открыл канал связи с эгрегором Космэтики и погрузил Корня в состояние «благодати». Теперь Репнев был уже не способен на самостоятельные действия. Все, что он мог делать – это подчиняться приказам эгрегора. А уж Изотов постарался, чтобы единственным приказом являлся приказ говорить правду.

– Итак, повторяю: чем дорожит Пономарь?

– Свобода, Витя Матюшин, работа, пациенты, – посыпались слова, – дружба, мораль, этика, честь, память…

– Хватит! – остановил извержение фээсбэшник. – Теперь конкретно по всем пунктам. Какая свобода?

– Свобода в смысле не быть заключенным, иметь возможность действовать по своему усмотрению.

– Есть ли возможность ограничить эти его свободы?

– Добровольно в тюрьму он не пойдет. – Глубокомысленно изрек Репнев. Несмотря на то, что Николай Андреевич полностью подчинялся эгрегору Космэтики, Изотову почудилась издевка в голосе мафиози. – А ограничить его способность по-своему отвечать на внешние раздражители и вовсе невозможно.

– Дальше. Пацан.

– Вариант проигрышный. Второй раз захватить его вряд ли удастся. Пономарь уже, наверняка просмотрел все, что может случиться с ним и подстраховался.

– Работа.

– Ценность относительная. Профессионал его уровня всегда найдет место применения своих сил. За Центр Традиционной народной медицины он держится в силу привычки и из-за того, что там работают его хорошие знакомые.

– Если подвергнуть опасности кого-то из них?

– Он знает, что все они давно адепты Космэтики и заподозрит ловушку.

– Пациенты?

– Их у него несколько тысяч, если не десятков тысяч.

– М-да… Уничтожать их не имеет смысла… – Сказал сам себе майор. – Дальше!

– Дружба. Сейчас этот канал воздействия закрыт. При любом контакте он будет проверять наличие воздействия Общества.

– Что там еще осталось?

– Морально-этические нормы.

– Пропускаем. И так с ними все ясно.

– Честь. – Равнодушно продолжил перечислять Корень. – Канал воздействия закрыт.

– Следующее.

– Память. Он дорожит воспоминаниями о родственниках, друзьях, и их материальными воплощениями.

– Здесь максимально подробно. – Сергей Владимирович почувствовал, что именно здесь есть за что ухватиться и вытянуть Пономаря за хвост из его норы.

Несколько минут Репнев перечислял известные ему факты привязанностей Дарофеева, пока Сергей Владимирович, не прервал излияния:

– Хватит! Я уже знаю, что делать!

Майор освободил Николая Андреевича от «благодати» и когда тот невинно спросил: «И что же?», Изотов хищно усмехнулся:

– А вот этого тебе лучше пока не знать!

4.

Михаил Львович уже неделю как осваивал навыки, необходимые для работы нарядчика зоны. Нельзя сказать, чтобы для него они были очень уж сложными, просто приходилось запоминать, как работать со множеством разнообразных форм отчетности и заказов, ежедневных, еженедельных, ежемесячных, ежеквартальных, ежегодных… Чтобы не путаться, Грибоконь сразу завел себе ежедневник, в котором отметил все, что ему надо было сделать за этот год. Объем писанины настолько поразил его, что Шаман несколько раз тупо перелистал испещренные заметками листки, пока не вспомнил, что у него должна быть пара помощников, на которых и ляжет основная тяжесть этой работы. Но, судя по всему, эти мужики, не были в восторге от новичка. И не удивительно, каждый из них хотел занять место начальника, а тут такой финт кумовских ушей.