Андрей Молчанов - Золотая акула

Внезапно послышался странный, нарастающий гул.

И я, и пиратские рожи уставились невольно на небо, ибо создалось впечатление, что сюда летит на бреющем полете атакующий цель бомбардировщик.

В тот же момент я сверзился на дно катера от внезапно ударившей в борт волны, одновременно узрев, как тяжелое судно противника поднимает в небеса вздыбившийся из пучины водяной пенный столб.

Его гигантский литой постамент, грозно утвердивший над океаном парящую яхту, тут же обессиленно рухнул в образовавшуюся в пучине пропасть.

Карабкаясь, я приподнялся, чувствуя, как сильный боковой крен валит катер из стороны в сторону, и наблюдая феерический переворот яхты на бок.

Мачты ее вонзились в воду, куда бисером смело и всю публику, и через считаные секунды на поверхности возникло китообразное чудище с темно-красным плавником-килем, покрытым наростом мелкой ракушки и зеленоватой плесенью водорослей.

После за борт катера ухватилась чья-то жилистая рука, а вслед за ней из вод явилась папанина голова с выпученными глазами и гладко облегающими череп седыми волосами.

Затем, как поплавки после неудачной поклевки, на мелко рябящей глади возникли головы остальных персонажей: экипажа вражеской яхты и милых моему испуганно колошматящему в ребра сердцу друзей.

Все пловцы словно по команде устремились отчего-то именно к нашему плавсредству, и, вооружившись веслом, мне пришлось произвести селекцию, помогая обрести твердую почву под ногами товарищам и категорически отказывая в месте на катере врагам, напрасно ломающим ногти о клинкер. Тем более на воде качались выпавшие с яхты бело-красные бублики спасательных кругов и разная плавучая дребедень – в количестве, на мой взгляд, вполне достаточном для устойчивого поддержания на плаву потерпевших кораблекрушение.

Косматый пират, выдергивая изо рта свою слипшуюся гриву, мощным рывком подскочив из воды по пояс, проорал мне с тоской:

– Мы ведь хотели только поговорить!.. Пустите на борт!

– С рыбками разговаривай! – ответил ему Вова, хозяйственно подбирая с поверхности оглушенного взрывом тунца с изумленно вылезшими пуговицами глаз.

Папаня, ошалело обозрев укомплектованный экипаж нашего судна, плюнул в чью-то болтавшуюся за бортом лысину, в свою очередь выкрикнув:

– Полный вперед! Развиваем узлы!

Вася с искаженным лицом, на котором выпукло различался след удара тренированной в нанесении увечий пяткой, резво завел движок, и мы понеслись к берегу, наблюдая за отдаляющимися головами пиратов, занятых поисками подходящих подпорок. Чем-то они напоминали команду ватерполистов, внезапно потерявших из виду мяч и ворота.

– Что произошло? – изумленно вопрошал Серега. – Что это был за тротил?!

Папаня виновато отвел взор.

– Торпеды с-сдетонировали, – произнес наконец с вымученным безразличием. – Запамятовал я… Точно: не шесть мы их выпустили, а четыре… Да разве в той лихорадке упомнишь сколько?.. Две и остались. В носовых аппаратах. А зарядик ты аккурат над ними уместил… Вот и вышло: кило тротила нашего собственного и полтонны с гаком – казенного…

– Ну конечно, я виноват! – с горячностью согласился Серега.

– Вы, дядя, – порекомендовал Вова, – разгребите труху воспоминаний потщательнее, вдруг в ней еще какая мина обнаружится… Хорошенького, как говорится, понемножку…

– А плохого? – спросил я.

– Вот именно! – поддержал меня Вася, озабоченно ощупывая шишку на лбу. – Что делать будем? Эти местные бандито-хулигано яхту нам не простят, точно, а на лодочку у них тоже, чувствуется, виды…

– Ночью вернемся, – сказал папаня. – Сегодня они навряд ли сунутся… Берем горючки под завязку для компрессора, фонари и – вперед. Теперь там… благодать! Ходи как по музею. Руки в боки…

За что я любил родителя – за оптимизм!

«Мерседес» стукача Аслан и Джамбик обнаружили на третий день своего пребывания на острове, однако с проведением акции возмездия возникла заминка.

Во-первых, объект постоянно находился в окружении своих компаньонов, способных и дать отпор, и сообщить властям приметы убийц; во-вторых, Фуэртевеитура существенно отличалась от Москвы и Нью-Йорка, где, пожелав жертве спокойной ночи, можно было смело нажать на спусковой крючок и – гуд бай! – бесследно раствориться в многомиллионном мегаполисе с сотнями ведущих из него дорог.

В данном же случае по завершении операции предстояло спешно и незаметно покинуть клочок затерянной в океане суши через аэропорт или же морской причал, где каждый пассажир был на виду у полиции и в случае проведения розыскных мероприятий оказывался в надежной ловушке, охраняемой океаном и его кровожадными обитателями.