Владимир Угрюмов - Дикий

Уже никто не шевелится, а Леха продолжает расстреливать трупы.

— Хватит! — кричу я, но до Лехи доходит мой приказ не сразу.

Он останавливается и опускает ствол «узи». Мы сегодня не надели масок — так договорились. Пусть видят наши лица.

Шеф и Лика — больше живых нет.

— Держи их, — приказываю бодигарду и выскакиваю из зала, обегаю все закутки второго этажа, слетаю по лестнице вниз, выскакиваю во двор и еще раз осматриваю машины. Никто не прячется, никто не уцелел. Лечу обратно.

Лика бледна как полотно. Она молчит. У нее только веко подергивается. Шеф, гад, крепко держится. Сидит хмурый, отвернувшись от трупов, но, похоже, он мужик бывалый, и его трупами не удивишь.

— Выходите, — говорю «сладкой парочке», и те поднимаются.

Лика выходит в коридор первая, за ней — шеф. Вскидываю «узи» и показываю в сторону кабинета, который, как я успел заметить, находится напротив зала. Возле двери что-то вроде тумбочки.

— Садись, — говорю шефу, и тот садится на тумбочку.

— Побудь с ним, — велю Лехе.

Завожу Лику в комнату. Она садится за стол, а я сажусь напротив. Поперек стола кладу «узи» и достаю из кармана куртки махонький японский диктофон. Девушка уже не так мертвенно-бледна, как вначале. Смотрит на меня — скорее сквозь меня. Губы у нее сжаты, тонкие, словно лезвие.

Нажимаю на клавишу записи и велю:

— Рассказывай с самого начала.

Она сперва молчит. Но вот лезвия губ зашевелились.

— Анвер тогда мне сказал: «А что, если мы русского, который в тебя влюбился, используем. Он хороший воин, и слепой к тому же».

Лика замолкает, я жду. Не выдерживаю и спрашиваю:

— И что ты ответила?

— Я ответила: «Давай попробуем. Только я могу и влюбиться».

— И что?

— Влюбилась… Почти влюбилась… Не хватило времени.

«Она меня хочет использовать во второй раз! Теперь не получится».

— Рассказывай дальше.

Она рассказывает. Сперва пытается изложить свою якобы любовную историю, но я прерываю ее базар и требую рассказывать по существу дела. Она опускает голову и рассказывает все. Вся процедура занимает минут пятнадцать.

Вывожу ее в коридор и приглашаю шефа. Тот поднимается решительно и вступает в кабинет. Сажаю его за стол и достаю магнитофон. Сейчас Лика начнет уламывать Леху, но Лехе я верю, как себе. Кому-то все-таки надо верить.

Шеф, «папик», босс, хозяин — не знаю, как его называть. Говорю просто:

— Ты сейчас все расскажешь, а после посмотрим, что с тобой делать.

Шеф держится хорошо. Я смотрю ему в глаза. В его карие, чуть зеленоватые. Вижу — в них что-то чуть-чуть, но дергается. Ага! И он жить хочет.

— Начинай! — приказываю.

— Вы вляпались в неприятную историю, — проговаривает тот, кто хочет жить.

— Стоп! — обрываю я. — Это вы вляпались пока что!

Все. Мужик готов. Действительно, он вляпался. Ему в грудь смотрит ствол автомата. Он начинает рассказывать и входит во вкус. Он готов рассказать все, чтобы уцелеть. Как я и предполагал, Москва имеет прямое отношение к поставкам наркотиков, но московские осуществляют распределение и работают, как обычно, руками местных заправил. Киев имеет хорошую долю от наркобизнеса, тут даже замешан кое-кто из правительства Украины. Кроме наркотиков продается и оружие. Любое оружие и любому покупателю. «Это, — думаю, — будет интересно узнать Валере». Мужик называет мне имя того, кто курирует крымский рынок наркоты, — это зам. председателя Верховного совета Украины. Мужик называет все его координаты. Вот оно! Вот с чьего чемоданчика началась эта веселая история! Вот почему не было в Симферополе никакого следствия! Вот почему за мной бегали не менты, а гангстеры! А чемоданчик-то давно вернулся от Анвера к хозяину!..

Стараюсь не подать вида, что последняя информация меня тронула, что я даже по-своему заволновался.

— Где деньги? — спрашиваю я, чтобы не думать лишнего.

— Вы курьера завалили, — отвечает «папа»-шеф без запинки. — Он там, в зале. Рядом с ним должен находиться кейс с деньгами.

— Сколько?

— Пятьсот тысяч долларов. Сумма хорошая. — Видно, что «папа»-шеф понимает — разговор подошел к концу. Щеки и губы его начинают дергаться. Он уже не кажется таким уверенным в себе и бывалым. — После того, что вы от меня узнали… — начинает он.

— Что такое?! — зло спрашиваю я.

— После услышанного, я надеюсь…

— Не надейся, — говорю я и нажимаю на курок «узи».

Короткой очередью разрываю его грудь и голову.

Какая, бля, кровавая грязища.

Выхожу в коридорчик. Лика сидит бледная на тумбочке и смотрит на меня волком. Леха с автоматом напротив нее.