Андрей Воронин - Слепой. Исполнение приговора

Играть нужно по правилам. Они есть в любой игре, и тот, кто их нарушает, подлежит удалению с поля и дисквалификации.

То, что справедливо для спорта, верно и для профессии – любой, и в особенности профессии наемного убийцы. Здесь правила особенно жестки и незыблемы, поскольку дисквалификация в данной сфере человеческой деятельности означает потерю не только репутации и хорошего заработка: с игрового поля тут не просто удаляют, а выносят вперед ногами – если останется, что выносить.

Одно из основополагающих правил этой профессии гласит: если предоплата получена и заказ принят, он должен быть выполнен – во что бы то ни стало, даже вопреки переменившемуся желанию заказчика. И это справедливо: думать надо до, а не после того, как обратился к серьезным людям за помощью в решении своих проблем. Такие вопросы не решаются сгоряча; такие решения не подлежат пересмотру и отмене.

Как сотрудник спецслужб, пусть себе и бывший, подполковник Молчанов понимал: в свете информации, полученной у ночного костерка под коньячок и печеную картошечку, дальнейшее выполнение задания представляется не только бессмысленным, но и неоправданно опасным. Но спецслужбы распрощались с ним уже давно, выкинув на помойку, как пришедшую в негодность вещь. С тех пор он являлся членом другого профессионального сообщества, жил по его правилам и не собирался от этих правил отступать. В связи с резким изменением оперативной обстановки командование могло передумать и отменить отданный приказ. Но это было не его командование, и приказы этого командования для подполковника Молчанова оставались просто заказами – теми самыми, которые во что бы то ни стало нужно выполнять до конца.

К тому же остановить его пока никто даже не попытался – почему, он мог только гадать. Причин могло существовать множество, но на поиски ромашкового поля и обрывание лепестков у Молчанова не было ни времени, ни желания. Приняв в качестве рабочей ту версию, которая нравилась ему больше других: случается ведь, что отдельные генералы соображают медленнее рядовых в окопах, а его нынешний работодатель явно не семи пядей во лбу, – Черный Подполковник выбросил всю эту чепуху из головы. Выбросил и забыл, потому что никакого воздействия на ход событий она оказать не могла: играть надо по правилам. Заказ должен быть выполнен, а если заказчик дурак и сам роет себе яму, это его, заказчика, личные проблемы.

И потом, чего греха таить: подполковнику нравилась его работа, и правило, согласно которому заказ должен быть выполнен, невзирая ни на какие привходящие обстоятельства, тоже нравилось.

К визиту в квартиру, где содержали генерала Потапчука, он подготовился основательно: во-первых, клиент был важная птица, целый, понимаете ли, генерал ФСБ, во-вторых, не просто генерал, а генерал, взятый под стражу – то есть под круглосуточную вооруженную охрану; а в-третьих… В-третьих, временное пристанище опального генерала наряду с домом майора Барабанова являлось одним из немногих мест, где неуловимого Черного Подполковника (это прозвище ему, кстати, тоже нравилось) могла подстерегать засада. Подполковник был неглуп и понимал: с того момента, как он переместил театр боевых действий с Припяти на Москву-реку, его действия сделались предсказуемыми – отныне их можно было предугадать заранее и подготовить ответные меры.

Причем сделать это мог не только противник в лице генерала Тульчина, но и так называемые союзнички подполковника, они же – заказчик и посредник. Когда кто-то так старательно, не щадя ни своих, ни чужих, прячет концы в воду, исполнитель должен быть последним идиотом, чтобы не понимать: рано или поздно очередь дойдет и до него. Если кто-то начал действовать по старому как мир принципу «мертвый не выдаст», он не остановится, пока не останется в гордом одиночестве – сидеть на горе трупов и, покуривая, подсчитывать барыши.

Поэтому засада могла поджидать везде, где появление Черного Подполковника было прогнозируемым. С Валерой-по-Барабану он управился достаточно ловко, и после смерти майора импровизированная тюрьма Потапчука осталась последним местом, где Молчанов мог нарваться на группу захвата или просто на пулю в затылок – последним, а значит, самым опасным.

Полученный из надежных (до поры, до времени) рук дубликат ключа от квартиры лежал у него в кармане. Не мудрствуя лукаво, подполковник подъехал к дому на такси. Он был одет в камуфляжный костюм, резиновые сапоги и широкополую панаму с накомарником – естественно, тоже камуфляжной расцветки. На плече у него висел наполовину расстегнутый чехол для удочек – тавтология тавтологией, но из песни слова не выкинешь: чехол тоже был камуфляжный, хотя и иного, чем костюм и шляпа, оттенка. Из чехла веером торчали норовящие выпасть и потеряться удочки и сачок с какими-то приставшими листьями и травинками. Лицо подполковника обрамляла густая рыжеватая борода, скрывая то, чего не могли спрятать поля низко надвинутой панамы, а самого его окружало облако алкогольных паров, такое густое, словно он не пил, а принимал водочные ванны. (Ванны не ванны, а на влажное обтирание это смахивало больше, чем на выпивку: то, что уцелело от втридорога купленной у мимоезжего бомбилы чекушки после продолжительного полоскания рта, Молчанов старательно втер в шею, лицо и одежду, так что разило от него, как из открытой канистры со спиртом).