Роман Каретников - Девушка с пистолетом ТТ

Бита, наконец, позволил себе опустить пистолет. Вознесенский шёл перед ним, гадая, что сейчас будет. Всё зависело от того, знают они о встрече с Хасаном или нет. Бита был прав, Вознесенский решил соединиться с южной группировкой, где больше придерживались понятий, чем непредсказуемый Матвей с его неуравновешенной психикой. Встреча, произошедшая в этот вечер, была предварительной. Вознесенский с Хасаном только вскользь коснулись этого вопроса, не вдаваясь в детали. Хитрый татарин сразу ответа не дал, попросил времени на размышление, но, исходя из общего направления разговора, Вознесенский понял, что тот считает подобный альянс вполне возможным.

«Если Матвей знает об этом разговоре, шансов остаться живым практически нет», - подумал Пётр. Тогда нужно прорываться, а не надеяться до последнего на милость Биты. Вознесенский с сомнением посмотрел на крепкую фигуру Георгия, который двигался так же легко и плавно, как его шеф. Сказывалась специальная выучка. Вознесенский с опозданием пожалел, что большинство людей в его охранной структуре не дотягивают до этих по навыкам и профессионализму. Сюда, сюда нужно было деньги вкладывать! Бизнес – это война, а его солдаты оказались слабее, чем у противника.

Входя в комнату, Пётр скользнул глазами по привычной обстановке, оценивая, какие предметы могут ему пригодиться в критической ситуации. Пепельница на столе, так, статуэтка, стоящая на полке, есть. Большая напольная фарфоровая ваза в углу не подходит – слишком далеко и громоздка для внезапного действия. Что ещё? Мелочь, стоящая на полках, не в счёт. Столик с напитками может пригодиться. Торшер в углу Пётр на всякий случай взял на заметку. Путь к кабинету был вдоль прохода, находящегося слева, мимо столовой. По коридору всего примерно около десяти метров. Плохо, что все эти десять метров шли по прямой. В случае чего, это должен быть такой рывок, какой и не снился олимпийским чемпионам.

Пётр повернулся к Бите и Георгию и, стараясь казаться спокойным («расслабиться, главное расслабиться»), сказал:

- Ну что? Зачем этот цирк? Разве мы с Матвеем не могли поговорить по-другому, в нормальной обстановке?

Вопрос был риторическим, на него можно было и не отвечать, но Бита сказал:

- По-другому с тобой уже говорили. Что же делать, если ты навстречу не идёшь и нормальных разговоров не понимаешь? А? Скажи, что с тобой делать?

Вопросы эти были из того же разряда. Так как по лицам Биты и Георгия было видно, что они знают, что делать с Вознесенским.

Бита посмотрел на Гошу, тот придвинул стоявшее у стены кресло к Петру и рывком за плечо усадил его туда. Сам Бита присел на край массивного стола, прямо перед Вознесенским. Гоша остался стоять за спиной Петра.

- Да я, собственно, и не знаю, что мы будем делать, - сказал Вознесенский, стараясь принять непринуждённую позу. – Это вы должны знать, что мы сейчас будем делать.

- А будем мы с вами, Пётр Иванович, сейчас разговаривать, - ответил Бита. Он всё так же полусидел на столе перед Вознесенским, пистолет лежал на крышке стола у правой руки. – И от того, насколько чистосердечным будет у нас разговор, зависит и исход нашей сегодняшней встречи. Гоша, сделай Петру Ивановичу руки, чтобы мы могли нормально поговорить. Да и ему спокойнее сидеть будет.

Гоша, стоявший за спиной Вознесенского, достал рулон скотча, того самого, которым он спеленал охранника, и с треском рывком размотал длинную полосу.

Для Вознесенского это послужило сигналом об опасности. Ему стало ясно, что выхода нет. «Сейчас!» - пронеслось в его мозгу.

- Зачем эти крайности, Бита? – с усмешкой спросил Пётр.

Гоша наклонился над ним с приготовленным скотчем.

- Руки, - холодно сказал он в затылок Вознесенскому.

Тот презрительно хмыкнул и, сложив руки, подставил их Гоше. В тот же момент он стремительно распрямился, нанося головой сокрушительный удар в лицо Георгия. Гоша непроизвольно поднял руки к разбитым губам.

Бита соскользнул со стола, одновременно с этим пистолет привычно лёг в ладонь. Вознесенский уже был на ногах, вполоборота к столу. Тяжёлая стеклянная пепельница находилась у его левой руки. С разворота рубящим движением он отправил её как снаряд в голову Биты. Бита поднял пистолет. Он не успел на долю секунды. Летящая в голову пепельница включила защитные центры и, вместо того чтобы выстрелить, Бита уклонился. Пепельница, которая вполне могла разнести ему голову, только задела по касательной висок, даже не повредив кожу. Но журнальный столик, попавшийся под ноги Бите, сделал своё дело и он, потеряв равновесие, рухнул на ковёр.