Андрей Дышев - Отходной маневр

— Добрый вечер, — очень приятным голосом произнесла она, остановившись передо мной слишком близко, чем следовало бы сделать трезвой женщине перед незнакомым мужчиной. — Я очень рада, что ты выбрал для отдыха наше уютное гнездышко. Проходи, чувствуй себя как дома.

Женщина отошла к стене, освобождая проход, и я прошествовал в холл. Он был обставлен со вкусом и дорого. Глаз радовали кожаный диван, фонтанчик с вращающейся мельницей, аквариум с золотыми рыбками и четыре девушки в предельно коротких юбках — они улыбались мне как старому знакомому. Их тонкие ножки в туфельках каким-то образом занимали все свободное пространство холла, и от такого количества оголенных конечностей у меня даже зарябило в глазах, будто бы я оказался на складе галантерейного магазина, заваленного гипсовыми ногами в чулках. Все красотки поздоровались со мной мяукающими, как у вьетнамцев, голосами; одна из них, с широким, как у лягушонка, ротиком, тотчас сняла с моей головы бейсболку, а другая, едва не наступив мне каблуком на ногу, предложила немедленно выпить с ней на брудершафт шампанского.

Я с опозданием понял, что я и девушки по-разному понимаем слова «спать» и «отдыхать» и что в эту гостиницу мужчины приезжают вовсе не для того, чтобы как следует выспаться. Но отступать было поздно и, главное, некуда.

— У нас все номера по сто долларов, — сказала хозяйка гостиницы. — Остальные услуги оплачиваются дополнительно.

Последнюю фразу она произнесла тихим и томным шепотом, и при этом сладко зажмурилась, как сытая кошка, которую погладили по голове. Я кивнул и полез в карман за бумажником. Сейчас зайду в номер, мечтал я, закроюсь на замок, приму душ и лягу спать. И попрошу не беспокоить. В конце концов, никто меня здесь насиловать не станет.

— Ты в сауну сразу пойдешь или после шампанского? — спросила хозяйка, приняв деньги. Она как-то странно взяла стодолларовую купюру: за оба уголка, приподняв до уровня своего подбородка. Получалось, что на меня смотрит и американский президент, будто хочет приободрить: мол, дуй в сауну, чувак, не робей, там тебе на сто пудов понравится!

— А разве в номере нет душа? — удивился я.

— Душ, конечно, есть, — в свою очередь удивилась хозяйка. — Но-о-о-о…

Она не успела ничего добавить, так как я решительно повернулся и пошел по коридору к номеру, громко объявляя:

— Мне ничего не надо. Я хочу спать. До утра меня не беспокоить! — И повторил сакраментальную фразу на трех языках, чтобы девочкам было понятнее: — Ноу диетарб! Нихт цу бойнрухиген! Не па деранже!

Мысли об Ирине не выходили из моей головы, и осознание страданий близкого мне человека начисто вышибало из моего тела тягу к плотским удовольствиям. Даже самые милые и красивые девушки способны были вызвать во мне разве что раздражение и обиду не несправедливость: Ирина тоже красивая и милая, но страдает неизвестно за что, а они щеголяют передо мной, демонстрируя свои длинные ноги, и думают о деньгах.

Номер был средней паршивости с узкой эксплуатационной направленностью. Душ, туалет и крохотная комнатушка, от стены до стены занятая двуспальной кроватью. Ни тумбочек, ни шкафов, ни телевизора. Впрочем, меня все устраивало, и, стоя под тугими струями душа, я чувствовал себя едва ли не на вершине счастья. Засыпать я начал, когда вытирался, и плохо помню, как добрался до кровати..

…Выползание из глубокого сна было мучительным, чем-то сродни тому дискомфорту, как если бы нас из теплого дома нагишом выгоняли на мороз. Я еще кувыркался в синем небе на головокружительной высоте среди облаков, похожих на воздушные шары, но уже слышал доносящийся откуда-то извне стук, и он отвлекал меня от воздушных пируэтов, заставлял прислушиваться, думать о нем. В конце концов, я ощутил себя лежащим на кровати под одеялом и в полной темноте.

Ага, я в гостинице. Ночь. Утром я должен проверить почту… В дверь кто-то негромко скребся.

— Миленький, открой одинокой кошечке, пожалуйста, — донесся до меня тоненький голосок, настолько тоненький, что он без труда пролетел сквозь замочную скважину.

Я рывком сел на кровати, пытаясь привести в порядок мысли. Ну разве можно так быстро выходить из глубокого сна? Мысли растрепаны, сон и явь перемешаны. До дверного замка можно было дотянуться, не вставая с кровати. Из слабо освещенного коридора мне в номер хлынул приглушенный розовый свет. Треугольный луч тотчас разлегся на полу, словно малиновая собака, которую впустили в дом. На пороге стояла девица с ротиком, как у лягушонка. Она прижимала к груди крохотный, расшитый золотыми нитками ридикюльчик и часто моргала глазками.