Андрей Дышев - Закон волка

— Не лучше ли вообще обойти опасное место, чем совать туда куклу?

— Конечно, лучше было бы обойти. Но тогда меня пристрелят в другом месте.

Демчук стал ходить среди своих безмолвных шедевров.

— И как срочно тебе нужна такая фигура?

— Завтра к восьми вечера… Я вам заплачу, сколько потребуете.

Демчук покачал головой.

— Нет, с тебя я денег не возьму. Ты мне потом отработаешь своей головой. Она у тебя светлая… Ну-ка подойди!

Он протянул руку и коснулся пальцами моего подбородка, повернул голову в одну сторону, потом в другую, изучая мой фейс.

— Хороший череп, — сказал он.

— Вы находите?

— Только стрижка коротковата. У меня таких париков нет… Да ладно, что-нибудь придумаем. Пойдем-ка в дом.

Мы вошли в комнату, которая мало чем отличалась от двора. Аркадий Федорович усадил меня в глубокое кресло, запрокинул голову назад, зачесал волосы наверх. Затем я услышал, как он наливает в таз воду.

— Не дергайся, — предупредил он. — Не у стоматолога.

Мне на лицо легла теплая влажная марля.

Наверное, все же не стоило отказываться от помощи Демчука, которую он мне предлагал. Время — всего седьмой час, и вряд ли человек Гурули приедет сюда с таким «ефрейторским зазором». У разбитого пьедестала сейчас было достаточно безопасно и безлюдно, и Демчук, будь он со мной, спокойно и без мата собрал бы чучело. У меня же, как назло, все получалось из рук вон плохо. Проволочный каркас, пока я нес его, погнулся, и фигура моего двойника стала какой-то дегенеративной. Пришлось расстегивать все пуговицы на костюме, снимать пиджак и брюки с каркаса и выпрямлять проволоку.

Потом, как меня научил Демчук, я брал из стопки старые газеты, разворачивал, комкал и набивал ими рукава и штанины костюма, придавая им объем. Целый час я провозился за кустарником на склоне, ведущем к морю, и когда водрузил раскрашенную гипсовую голову на стержень и осмотрел своего двойника, то мне стало так плохо, что я даже тихо застонал. Опершись о ветку, передо мной стоял какой-то урод в костюме, с распухшими руками и ногами, впалой грудью и плоским задом. Физиономия его, наполовину скрытая большими черными очками и рыжеватым чубом, зачесанным на лоб, лоснилась, словно ее намазали салом, и отсвечивала неестественным бронзовым загаром, как будто он только что вернулся из зоны испытания ядерного оружия. Если он действительно похож на меня, то мне следует поменьше бывать на людях и не пугать их своей омерзительной рожей.

Вытаскивая чучело на шоссе, я уже сильно сомневался, что из этой затеи выйдет что-нибудь путное. Солнце уже скрылось за горами, и вся надежда была на сумерки, которые должны были скрыть многочисленные недостатки моего двойника.

Я приставил фигуру к постаменту, согнул ее руку в локте и прижал гипсовую щеку к рукаву — так не было заметно, что рукав пустой, без кисти. Ноги я расставил пошире, но мне показалось, что такая поза смотрится неестественно, и я скрестил их. Конец второго рукава я сунул в карман пиджака. Последним штрихом была сигарета, которую я воткнул в специальное отверстие между губами моего поганого двойника. Затем отошел на шоссе и посмотрел, как чучело смотрится со стороны. И облегченно вздохнул. Неплохо. Даже здорово! Мурашки пробежали по спине от неприятного ощущения, что фигура вот-вот оживет, шевельнется, выпустит из ноздрей струйки табачного дыма и двинется на меня.

Я взглянул на часы — четверть восьмого. Еще раз проверил, достаточно ли устойчива фигура, опалил кончик сигареты, перекрестил чучело и, подхватив рюкзак, перешел на противоположную сторону шоссе и стал подниматься по сыпучему склону вверх. Там нашел промоину, на дне которой, словно клубок змей, сплелись между собой коричневые корни крымской сосны, и стал готовить позицию.

Трофейный, отлично смазанный пистолет «ТТ» с глушителем, который достался мне в Таджикистане, я взвел, поставил на предохранитель и спрятал в нагрудный карман куртки. Наручники, одолженные у Кныша, повесил на поясной ремень. Разгребая обеими руками землю перед собой, сделал небольшой бруствер, а в нем — узкую бойницу. Эти меры предосторожности наверняка окажутся лишними, но у меня не было терпения сидеть без дела. Без четверти восемь, когда в сгущающихся сумерках начали блекнуть краски и физиономия чучела в солнцезащитных очках стала выглядеть нелепо, я замер на дне своего окопа, глядя в сторону Морского.

Я был уверен, что машина приедет именно с той стороны, потому что водителю, сидящему у левого окна, так будет намного удобнее стрелять. В момент, когда она поравняется с постаментом, мы с водителем окажемся практически на одной линии, и я буду видеть его плечи и спину. Главное — не промахнуться и нечаянно не угодить ему в затылок или позвоночник.