Андрей Дышев - Закон волка

Пока Демчук колдовал над мангалом, я ходил между скульптурами. Мускулистая девушка с веслом в старомодном купальнике заставила меня улыбнуться.

— Чего хихикаешь? — не оборачиваясь, спросил Демчук.

— Я думаю, что вы единственный из скульпторов, кто остался верен этой толстоногой красавице.

— Ты ошибаешься, — не обидевшись, ответил Аркадий Федорович. — Этой девице остались верны миллионы. Только не все имеют мужество в этом сознаться.

— Неужели вы в самом деле думаете, что это кому-то может нравиться?

— Я уверен в этом, Кирилл! — Он стал крутить никелированную ручку кофемолки. — Только хочу немного оговориться. Нравится, может быть, не весло, не старомодные трусики и не ее грубоватые ножки в ботинках. Люди, скажем так, зрелого возраста балдеют от ассоциаций, которые вызывает эта статуя. Как старая музыка, фильмы, вкус забытой еды, которую часто ели в молодости. Ассоциативная память, дорогой мой, самая сильная и объемная — это доказано психологами. Воспоминания о прошлом почти всем доставляют удовольствие, независимо от того, много или мало в действительности было там радостных событий, — таково свойство нашей памяти. И чем больше будет предметов, «звоночков», вызывающих ответную реакцию памяти, тем лучше и комфортнее чувствует себя человек.

Я рассматривал руку девушки, сжимавшую весло. Такой рукой она запросто свалила бы меня на землю.

— И что, покупают их у вас?

— Еще как! В основном санатории, где отдыхают люди постарше. — Демчук вытряхнул молотый кофе в джезву. — Но мы, кажется, не о том говорим. Ты ко мне по делу или так, потрепаться?

— По делу, Аркадий Федорович.

— Кирилл Вацура всегда приходит по делу, — хмыкнул скульптор, высоко над мангалом поднимая джезву с бурлящей коричневой пеной. — Никогда не зайдешь ко мне просто так. Из-за этого я немного чувствую себя бездельником.

Я хотел ответить, что завидую его возможности заниматься творчеством и не думать о многочисленных проблемах, но промолчал. Мы пили кофе из крохотных керамических чашек. Демчук не торопил меня. Он был человеком сдержанным, энергичным, но не суетливым, поэтому в жизни всюду успевал.

— Вы смогли бы вылепить мою физиономию? — спросил я.

Аркадий Федорович рассмеялся. Он не ожидал такого вопроса.

— Ты хочешь установить себе при жизни памятник?

— Можно сказать, что так.

— Ты хочешь бюст или скульптуру в полный рост?

Я призадумался. Надо было как-то сформулировать свою просьбу, не рассказывая того, о чем нельзя было говорить. Это неожиданно оказалось для меня непростым делом.

— Видите ли, мне надо… — Я сделал вид, что отпиваю кофе из чашечки, хотя она была уже пуста. — В общем, мне нужен мой двойник. Такой, чтобы в вечерних сумерках за двадцать шагов нельзя было заметить, что морда у него не живая, а гипсовая.

Аркадий Федорович взглянул на меня с любопытством. Потом заглянул в чашечку, стал наклонять ее из стороны в сторону, чтобы кофейная гуща налипла на стенки.

— Я так понимаю, — сказал он после недолгой паузы, — что ты хочешь кого-то надуть?

— Вы отгадали.

— Но видишь ли, в чем проблема. Гипсовую морду невозможно принять за живое лицо. Разве что в сильном подпитии. Она ведь будет белой, как облако.

— А если ее раскрасить масляными красками?

— Раскрасить? — Демчук задумался. — А если раскрасить, то, пожалуй, можно. Но это будет что-то среднее между скульптурой и живописью… Ну хорошо. Допустим, вылеплю я твою голову, раскрашу. И что ты будешь с ней дальше делать?

— Мне нужен будет какой-нибудь каркас, на который я эту голову и прицеплю. А сверху надену костюм.

— А как придашь форму рукам и ногам? Наполнение какое у тебя будет? Без наполнения сразу будет видно, что это костюм на вешалке, а не человек.

— Наполнение? — Я пожал плечами. — Может быть, песком?

Демчук покачал головой.

— Нет, это так не делается. Ничего у тебя не выйдет. Розыгрыш не получится… Если, конечно, ты в самом деле решил разыграть, а не…

Он не договорил и стал рассматривать узоры на следах кофейной гущи. Демчук ждал от меня откровенности. Он дал мне ясно понять, что ничем не сможет помочь, если я внятно не объясню ему, для чего мне нужна такая кукла.

— Я не столько хочу разыграть кого-то, сколько спасти свою жизнь, — объяснил я. — По мне будут стрелять… Пусть лучше уж по гипсовому, чем по живому.

Демчук поднял глаза.

— Ты по-прежнему играешь в опасные игры, Кирилл?

— Увы, Аркадий Федорович.