Андрей Воронин - Комбат против волчьей стаи

— Не трогай детей! — прокричал полковник Савельев, кусая себе губы.

Казалось, полковник рассчитал все, но ему даже и в голову не могло прийти, что все повернется иначе.

Он предполагал, что будет стрельба, погоня, но то, что бандиты возьмут в заложники детей, этого предположить он не мог. Да он и не знал, что на этой полуразвалившейся МТС живут люди.

Через час бойцы спецназа были на МТС, железные двери гаража оказались закрыты.

— Слушай, Курт! — прячась за ржавой цистерной, прокричал Комбат, — Отпусти детей! Возьми в заложники меня.

— А на хрен ты мне нужен! С тобой слишком много возни. Только не вздумайте штурмовать гараж, я взорву детей.

— Верю, верю! — крикнул Комбат, а затем пополз к Савельеву.

Тот находился за углом здания, которое когда-то являлось конторой МТС, и в котором жила семья казахов.

— Ну, полковник, что будем делать?

— Не знаю, наверное, попытаемся штурмовать гараж. Забросаем гранатами со слезоточивым газом и попробуем взять.

— Ничего у тебя не выйдет. Это надо было делать ночью, упустили время.

— Упустили, упустили, что уж сейчас об этом говорить. Время назад не наверстаешь. К сожалению, повернуть вспять события невозможно.

Курт подозвал к себе Сильвестра.

— Что?

— Знаешь, что плохо? — негромко спросил Курт.

— Что? — повторил Сильвестр.

— Да то, что нас здесь слишком много, что мы не влезем в одну машину, детей трое и нас с раненными пятнадцать.

— Что ты предлагаешь?

— Отделаться от лишних и двинуться втроем с детьми.

— Да ты что, Курт? — даже Сильвестр не ожидал подобного поворота в разговоре.

— Такой компанией мы не вырвемся, кто-нибудь сделает что-нибудь не так, и мы пропали, а так у каждого из нас будет гарант — каждому по ребенку. Тебе кто, Сильвестр, больше нравится, мальчик или девочка?

— Мне все равно. Как ты это представляешь?

— Никак не представляю, — Курт говорил шепотом, едва слышно.

Сиваков с автоматом в руках, грязный, с рассеченной бровью пристально смотрел на Сильвестра и Курта.

«Что замышляют, эти мерзавцы? Ведь они могут меня бросить, зачем я им… Хотя…»

Он понял, кого-кого, а именно, его Курт не оставит.

Ведь у Сивакова есть деньги.

— А Сиваков? — Сильвестр кивнул в сторону Ильи Даниловича, вернее, даже не кивнул, а лишь скосил глаза в его сторону.

— Он пойдет с нами.

— А зачем он нам?

Комбат посмотрел на часы, до конца времени, предложенного Куртом, было еще десять минут.

— Подберезский, иди сюда.

Андрей подошел.

— Что ты предлагаешь?

— Не знаю, командир, тебе решать. Если бы не дети, забросали бы их гранатами, взорвали бы их к чертовой матери, пусть бы сдыхали под обломками гаражей.

— То-то и оно, Андрюха, не можем мы так сделать, не можем.

— А если попытаться туда ворваться, попробовать уложить всех в ближнем бою.

— Рискованно, шансов слишком мало.

Подберезский говорил, прекрасно понимая, что прав Комбат, как всегда, тот чувствует ситуацию лучше.

— Андрюха, вот что. Шмелева мы с собой не берем. Сейчас садимся и гоним на аэродром, там забираемся в самолет и попытаемся освободить детей.

— Но ведь их много, командир.

— Много то много, но и мы с тобой не лыком шиты.

Идешь?

Подберезский кивнул.

— А Пехота?

— Он, конечно, парень что надо, но в этом деле не помощник. Чем меньше нас будет, тем лучше. Честно говоря, мне и тебя брать не хочется.

— Нет, я пойду.

— Я сказал — нет. Пойду один Комбат подошел к Савельеву.

— Полковник, надо принимать их условия. Я залезу в самолет и попытаюсь разобраться с ними там, иного выхода у нас нет.

Курт взглянул на часы, оставалось пять минут.

— Так, давай детей в яму, — Курт перешел на шепот, — вначале надо отделаться от наших друзей.

Он объяснил Сильвестру что надо делать, затем подозвал к себе Сивакова.

— Слушай, Сиваков, бери автомат. Сейчас предстоит неприятная, но нужная работенка.

Сиваков в ответ лишь кивал, давно поняв, что в данной ситуации лучше для него отказаться от любой инициативы и выполнять лишь то, что говорит Курт.

Сильвестр обошел всех своих людей, прячущихся по разным углам, сказал, чтобы стягивались к дальней стене, самой толстой. Когда все собрались, Курт, стоя возле ямы в которой плакали дети, произнес:

— Может кто-нибудь из вас думает о том, что лучше сдаться, поднять руки и покинуть гараж, тогда, пожалуйста, я не против. Остальные будут стоять до конца.

Воцарилось тягостное молчание. Наконец, четверо двинулись вперед.