Андрей Воронин - Утраченная реликвия...

Правда, было у него ощущение, что они с Филатовым едят одну и ту же сосиску, хоть и с разных концов, но такое смутное и ничем не подкрепленное, что Дмитрий не обратил на него внимания. Филатов хотел одного: загнать в гроб всех, кто приложил руку к гибели Бондарева;

Дмитрия Светлова в этом деле интересовала икона, потому что это была готовая сенсация, и не дешевка какая-нибудь, а настоящая бомба. Только, чтобы эта бомба взорвалась, ее следовало сначала найти..

Как опытный журналист, Дмитрий не стал ломиться напролом, а сначала навел справки, обратившись к своему человеку на Петровке, 38. Рассуждал он при этом просто, расследуя дело о налете на антикварную лавку и убийстве антиквара и охранника, сыскари из МУРа наверняка должны были отработать связи покойного Жуковицкого. Ясно, что налет состоялся по заказу кого-то, кто знал толк в антиквариате и имел устойчивые связи с черным рынком икон за границей. Это было элементарно, но Дмитрий что-то не слышал, чтобы в среде московских антикваров в последнее время произошли какие-то аресты. Значит, отыскать нужного человека оказалось сложнее, чем могло показаться на первый взгляд. Да оно и понятно: раз исполнитель гуляет где-то на свободе или лежит в земле, заказчику практически ничего не грозит. Он-то, заказчик, наверняка имеет железное и, главное, стопроцентно подлинное алиби, его голыми руками не возьмешь. Даже классический вопрос любого расследования: «Кому выгодно?» – в данном случае превращается в пустой звук, потому что завладеть иконой было бы выгодно любому, кто знает толк в таких вещах и умеет торговать предметами старины из-под полы, не привлекая к себе внимания властей А таких людей в Москве во все времена было сколько угодно…

«Это как пеленг, – думал Дмитрий. – Как в кино про шпионов; чтобы точно определить местонахождение вражеского передатчика, нужно засечь направление на него как минимум с двух точек, а потом прочертить эти направления на карте. Точка пересечения двух лучей и будет обозначать искомое шпионское гнездо… Антиквары и коллекционеры, они же – потенциальные заказчики, представляли собой один из этих лучей. Вторым направлением поиска, по мнению Дмитрия, могло стать происхождение иконы, до сих пор покрытое мраком неизвестности. Кто передал икону Жуковицкому, как она попала в его руки и, главное, почему он, прожженный московский антиквар, для которого все без исключения предметы старины были товаром, хотел отдать икону церкви безвозмездно?»

Именно эти вопросы он задал своему информатору с Петровки. Тот хмуро похвалил Дмитрия за сообразительность, немного помялся, пребывая в затруднении, а потом махнул рукой и выложил все как на духу.

– Только учти, – предупредил он, – я тебе этого не говорил. И вообще, повременил бы ты с публикацией. Дело-то государственное… Понимаешь, о чем я говорю?

Дмитрий совершенно искренне заверил его, что не проронит ни звука, пока икона не будет водворена на приличествующее ей место в православном храме местечка Любомль, откуда она была вывезена казаками в годы гражданской войны. Успокоенный этим обещанием, сыщик с Петровки поведал ему следующее.

Оказалось, что не один только Дмитрий Светлов имел внутри черепной коробки серое вещество. Ребята с Петровки тоже кое-что соображали, и мысль о том, чтобы выяснить происхождение иконы, пришла в их головы почти сразу. Дело это сильно осложнялось тем, что Жуковицкий умер, не успев никому сказать, каким образом считавшаяся безвозвратно утраченной икона попала в его руки. Даже его заместительница Марина Витальевна не знала об этом ровным счетом ничего, да и никто не знал.

Известно было только то, о чем объявил сам Жуковицкий, а именно: икона была у него, и он собирался вернуть ее церкви, для чего и были приглашены эксперты из Троице-Сергиевой лавры. Они должны были установить подлинность иконы и обговорить с антикваром детали предстоящей торжественной передачи утраченной реликвии официальным представителям Московской патриархии. Ничего этого, естественно, не произошло; более того, иконы никто не видел, и некоторые скептики даже утверждали, что никакой иконы у Жуковицкого на самом деле не было. Впрочем, это говорилось скорее от досады: все знакомые Жуковицкого в один голос утверждали, что Лев Григорьевич был честнейшим человеком и никогда не бросал слов на ветер. Такого мнения придерживались даже те, кто по тем или иным причинам не любил старого антиквара. Так что икона у него, скорее всего, все-таки была, и именно из-за нее его постигла столь плачевная участь, Как бы то ни было, дело зашло в тупик в самом начале, но тут вмешались представители церкви, и это дало расследованию новый толчок. В суматохе первого дня следствия никто, разумеется, не позаботился доставить в известность о печальном происшествии Троице-Сергиеву лавру, и присланные оттуда эксперты прибыли в Москву на следующий день после убийства, как и было условлено с Жуковицким. Известие о смерти антиквара и вторичном исчезновении иконы повергло их в шок. Правда, оставались они в этом состоянии недолго, а когда оклемались, то повели себя вполне достойно с точки зрения московских сыщиков – то есть не стали чинить препятствий проведению расследования и связно, подробно и с большой охотой выложили все, что знали.