Андрей Воронин - Высокое напряжение

Степан Петрович понял еще одно: воспитательный момент не удался. О мести за подорванный авторитет и побитую физиономию тоже нужно было на некоторое время забыть. Теперь следовало позаботиться о том, чтобы как-то прекратить безобразие. В конце концов, за порядок на площадке и за соблюдение графика работ отвечает не папа римский, а он, Степан Петрович Сухоруков – лично, персонально. И так уже дров наломали выше крыши. Еще немного, и кого-нибудь убьют до смерти…

Подумав так, он сразу же посмотрел на машину, и вовремя: кто-то, распухший и окровавленный до полной неузнаваемости, уже слепо шарил ободранной пятерней по дверце в поисках ручки. Степан Петрович бросил под ноги окурок, придавил его сапогом и рванулся к “шестьдесят шестому”, в кабине которого, прямо за спинкой сиденья, хранился любовно завернутый в промасленную мешковину карабин.

Он оттолкнул озверевшего работягу и распахнул дверцу. Работяга – это оказался Мишаня Стрельцов по прозвищу Барабан – дико глянул на него заплывшими глазами, упрямо мотнул головой и полез за сиденье, оттирая Степана Петровича плечом. Бригадир оттащил его от распахнутой дверцы. Барабан пробормотал что-то неразборчивое, пихнул Степана Петровича локтем в солнечное сплетение и снова сунулся в кабину. Степан Петрович дал ему в ухо, и Барабан мешком отправился в траву – рука у бригадира тоже не отличась легкостью.

Степан Петрович вытащил карабин из-за сиденья, торопливо освободил его от мешковины и с лязгом передернул затвор. Ему пришлось пальнуть в воздух целых три фаза, и он уже начал беспокоиться, что впустую выстрелил все пять патронов, но после третьего выстрела до дерущихся наконец дошло, что позади них что-то происходит, и занесенные кулаки опустились.

– Побаловались, и будет, – мрачно сказал Степан Петрович, выбрасывая из патронника стреляную гильзу. – Все, я сказал! Всем умываться, приводить себя в порядок, жрать по-быстрому и за работу! Повторять не буду.

– Так, Петрович, – растерянно сказал кто-то, – а как же…

– Я сказал, хватит! – рявкнул бригадир. – Девка все равно убежала, а водяра до вечера как-нибудь не протухнет. Только спрятать ее надо, чтобы Петлюре на глаза не попалась. А ты… – он повернулся к Понте Филату. – А-а, чего с тобой, козлом, разговаривать!

– Вот именно, – рассеянно отозвался тот, озадаченно разглядывая полуоторванный нагрудный карман и раздумывая, по всей видимости, что с ним теперь делать – пришить или оторвать напрочь, чтобы не болтался. Приняв окончательное решение, он одним коротким рывком оторвал от куртки свисающий лоскут и спрятал его в карман брюк. – Вот именно, – повторил он. – Разговаривать нам с тобой, Петрович, не о чем. И без разговоров все ясно.

– Яснее не бывает, – проворчал Степан Петрович и принялся снова оборачивать карабин мешковиной.

Пообедали быстро и без аппетита. Ложки плохо держались в распухших ободранных кулаках и с трудом пролезали в перекошенные разбитые рты. Понтя Филат сидел в сторонке как ни в чем не бывало, сноровисто уплетая из котелка опостылевшую пшенную кашу с тушенкой с таким видом, словно ничего не произошло. Бригадир заметил, что Барабан, Федюня и еще пара-тройка сорвиголов сбились в отдельную кучку и о чем-то шушукаются, время от времени бросая на своего обидчика осторожные неприязненные взгляды. Степан Петрович подумал, что Понте Филату теперь не позавидуешь. В открытой драке его не одолеть, это он очень наглядно всем доказал, но есть ведь и другие способы. “Сам напросился, – подумал Степан Петрович. – И хрен мне в задницу, если я стану этого пидора выручать. Пусть выкручивается как знает, герой хренов…"

Ровно в тринадцать ноль-ноль работяги, дымя сигаретами, лениво потянулись к осточертевшей опоре, лязгая инструментами и цепями страховочных поясов, шаркая кирзачами по жесткой траве и негромко переговариваясь. Бригада маляров в полном составе гуськом побрела к грузовику, на ходу забрасывая за спины свои баллоны, пульверизаторы и прочее барахло. Один из них озабоченно примерял к разбитой опухшей морде респиратор – проверял, налезет ли. “Шестьдесят шестой” покудахтал стартером, чихнул, взревел, тронулся с места и укатил, увозя эту компанию токсикоманов к ближайшей из трех оставшихся неокрашенными опор.

Степан Петрович увидел, как Барабан, быстро оглядевшись по сторонам, воровато сунул под куртку страховидные арматурные ножницы с метровыми стальными рукоятками. Бригадир отвернулся. Ну и что с того, что там, на верхотуре, резать этими ножницами абсолютно нечего? Нету там никакой арматуры… “Значит, есть, – с ожесточением подумал Степан Петрович. – А нет, так появится. Наверняка появится. В самое ближайшее время…"