Леонид Влодавец - Большой шухер

— Пошли, — распорядился Агафон.

Второй барак был точно такой же. К нему подошли, выбравшись на волю через окно первого и продравшись через плотные заросли мокрых кустов. Здесь, правда, сохранилась одна половинка двери. А так — все то же: стропила с ободранной почти начисто жестью, бурьян, крапива, кусты между стен, хлам и кучки дерьма.

Осмотрев и этот барак, вновь вылезли в окно и, перейдя гуськом через неглубокий овражек, по дну которого тек ручеек, пахнущий канализацией, поднялись к еще одному строению.

Оно заметно отличалось от предыдущих, потому что было намного короче, в нем не было окон, но было трое больших ворот. Должно быть, когда-то тут был гараж. Возможно, в те времена, когда на балансе парка имелись автомобили. Сейчас, естественно, тут никаких автомобилей не было, но лежало несколько «лысых», давным-давно потрескавшихся автопокрышек. Здесь, как ни странно, был обнаружен живой человек. В бывшей смотровой канаве одного из боксов на куче стружки спал бомж, укрывшийся брезентовым чехлом от машины.

— Будить будем? — спросил Гребешок, брезгливо втягивая тухлые испарения, поднимавшиеся со дна этой берлоги.

— Толку-то?! — вздохнул Агафон. — Лыка не вяжет. Бутылку к себе прижал, как любимую девушку. А вон еще один пустой пузырь лежит. Спер небось где-то и насосался. Или бутылок насобирал и сдал, алкаш! Ну его на хрен, начнешь ворочать — блеванешь.

— Чесотку подхватить можно, — заметил Луза.

Бомжа не тронули и, убедившись, что ничего достойного внимания в гараже нет, вышли под дождь (в отличие от бараков тут уцелела крыша и не капало).

Метрах в двадцати стояла бревенчатая хибара, перекосившаяся на один бок, с заколоченным досками окном и дверью. Дверь не своротили, наверно, лишь потому, что боялись при этом опрокинуть на себя всю хибару. Лезть в нее не рискнули, потому что она стояла заколоченной, судя по ржавчине и гнилым доскам, минимум лет десять.

Пройдя еще десяток метров, наткнулись на какое-то бетонное, обсыпанное землей сооружение. Раньше, видно, оно было целиком зарыто в землю, но потом, после оползня, обсыпка съехала, и с одной стороны обнажилось полтора-два метра бетона.

— Бункер! — хмыкнул Агафон. — Тут мы когда-то в партизан играли. — Лет двадцать назад, если не больше. Тут где-то есть шахта небольшая типа колодца со скобами. Через нее можно внутрь бункера залезть. Это, по-моему, аварийный лаз был. Здесь в войну был штаб МПВО, потом — гражданской обороны города. Сам штаб дальше, там, где дирекция парка, а тут выход. Я далеко не лазил. В шахту спустишься — жуть берет. Крикнешь — эхо голос так усилит, что мороз по коже. А снаружи ни черта не слышно.

— Если Ростика мочили в парке, — заметил Гребешок, — то скорее всего тут.

— Может быть, может быть… — произнес Агафон. Пошарили по окрестностям бетонного сооружения. Там, где прикидывал Агафон, никакой шахты не нашли. Обнаружили нечто вроде потрескавшейся бетонной блямбы диаметром в полтора метра, которая лежала в неглубокой яме. В центре этого неправильного, грубо сформованного диска просматривалась толстая и короткая арматурина, согнутая в виде петли.

— Заглушку поставили, — с досадой сказал Агафон. — Небось провалился кто-нибудь спьяну и расшибся. Там метров пять лететь.

— Может, сдвинуть попробуем? — предложил Гребешок.

— Сходи за трактором, — с сарказмом посоветовал Агафон.

— Все равно не выдернуть, — заметил Луза, нагнувшись и поглядев на заглушку сбоку. — Арматурины тут сварены.

— И давно, — оценил Налим, — явно не четыре дня назад.

— Так что не фига тут делать, пошли дальше, — резюмировал Агафон.

И вот «разведгруппа» вышла к длинному строению, напоминавшему бараки, но окна были намного уже и напоминали амбразуры. Крыша, конечно, отсутствовала начисто. В торце были ворота, а над ними чудом сохранился растрескавшийся, но не распавшийся лепной барельеф с изображением двух конских голов, вензелем с буквой В и датой: 1895.

— Сто с лишним лет назад строили, — уважительно произнес Налим. — Николай Второй только-только на престол уселся.

— Лучше бы не садился, — хмыкнул Гребешок. — Тогда бы, может, и не шлепнули.

— Ладно вам, политики! — оборвал Агафон злым шепотом. — Тут конюшни были когда-то. И их не царь строил, а какой-то барин. Мне бабка рассказывала. Воронцов, кажется. Генералом был, хотел вроде скакунов арабских разводить. Но потом генерал преставился, а коней большевики забрали.

Они прошли через ворота внутрь, там сохранились обломки деревянных загонов-денников, насквозь прогнившие, покрытые плесенью, мхом и грибами-трутовиками. Обломки стропил провалились, перегнили и напоминали теперь лесной бурелом. Верхние ряды кирпичей от дождей, холодов и ветров потрескались, пощербатились и местами осыпались.