Леонид Влодавец - Большой шухер

— При том, что ваш глава эти выборы продует, как пить дать. Вы сколько во втором туре президенту голосов дали? Двадцать процентов. Да маленько

приписали, по-моему.

— Так ведь глава еще весной говорил, будто индульгенцию получил.

— Конечно, получил, потому что никому неохота было в дополнение к Чечне еще и вашу Береговию заиметь. Между прочим, такие идейки не у одних вас проблескивают. В разной степени, правда, но в очень многих субъектах Федерации. Кому охота платить налоги Центру и ничего от Центра не получать. Промышленность встала, село еле дышит, половина народа с хлеба на квас перебивается, торгаши разоряются, банки лопаются…

— С жиру они лопаются, — хмыкнул Иванцов, — и от хитрости излишней. Так что там за комбинацию придумали? Почему если глава не усидит, то и мне не удержаться? Неужели, думаешь, я с Фомкиным не найду общего языка? Я помню,

как он в обкоме комсомола работал. В Сидорове, когда я еще в райпрокуратуре был, на него чуть дело не завели. Приезжал он тогда в РК ВЛКСМ по поводу Ленинского зачета. Юрка Росляков, второй секретарь, крепко его угостил. Погуляли они тогда отменно, а потом, ближе к ночи, Фомкин с каким-то молодцом, инструктором по школам, кажется, полезли в женскую общагу — подвиги совершать. Базар устроили, подрались — пацаны ведь были, только к тридцатнику подросли. А комендант милицию вызвала. Были бы у них удостоверения или какие-нибудь документы — наверно, обошлось бы. Но они по летнему времени в рубашках шлялись, а корочки в пиджаках оставили. Фомкин по пьяни в ухо дал старшине. Да и лыка не вязали. Вот их райотдел и упаковал. Прохладились там в камере до утра, а как протрезвели — взвыли. Конечно, замяли все, но нервишки им попортили. Фомкину хотели 192 повесить — старшина тот с распухшим ухом тут же в больницу сбегал и зафиксировал легкое телесное повреждение. На посягательство на жизнь, конечно, не тянуло, но оскорбление

— запросто. А пятнадцать суток они себе обеспечили.

— Думаешь, то, что ты его не посадил, он тридцать лет помнить будет? Да мелочи все это. А то, что ты с ним общий язык найти можешь, для Москвы не плюс, а минус. Независимую рыночную Береговию, пожалуй, простят. А вот коммунистическую — навряд ли потерпят.

— А кто тебе сказал, Михалыч, что я к нему с этой Береговией подъеду? Если все будет нормально, на хрен она мне сдалась.

— И тем не менее. Фомкин Москве не нужен как губернатор. Конечно, там уже методику приручения разработали, на случай, если кто проскочит, но в принципе свой он и есть свой. Надежнее.

— Стало быть, главу уже всерьез не рассматривают. А кого же в альтернативу Фомкину?

— Сложный вопрос, — усмехнулся Михалыч, — кандидатур много, все взвешиваются и просчитываются. Например, директора химкомбината. Героя Соцтруда и прочая, господина-товарища Зацепина Олега Сергеевича. Руководитель с опытом, в правительстве известен, среди рабочих популярен. Как-никак продукцию дает и даже экспорт наладил. Ну, конечно, и атаман Кочетков из поля зрения не выпадает. Орет громко, креститься научился правильно, опять-таки видный мужчина в самом расцвете сил. У Фомкина запросто отнимет десять-пятнадцать процентов голосов. Но его, конечно, в губернаторах никто видеть не хочет. Могу сказать, что были прикидки и на тебя…

— Шутишь! — усмехнулся Иванцов.

— Нет, не шучу. Ты, правда, не первый номер, и шансов стать таковым у тебя не много, но со счетов тебя не списывают. Вполне возможно, что к осени акценты сместятся. Пути Господни неисповедимы. Времени до конца выдвижения кандидатур еще достаточно. Если что, упредим. Но пока не забивай себе этим голову.

— Больно нужно, — хмыкнул Иванцов, — я бы ни за что в губернаторы не выдвигался…

— Надо будет — выдвинешься, — строго сказал Михалыч, — и не пикнешь. Но это, конечно, если до тебя дело дойдет.

— А кто же все-таки номер первый? Зацепин?

— Нет, Зацепин — номер второй. Но может быть переставлен и на первый. А сейчас номер первый, представь себе, президент АО «Альгамбра» господин Вячеслав Маряхин.

— Маряхин? — Иванцов сделал вид, будто очень удивлен. — Но он же, будем говорить откровенно, — «господин Никто». Пешка. «Альгамбра» — это тебе и Луговой, и Теплов подтвердят — официальная вывеска. А за ней — бывшая контора Курбаши, которая потом перешла к Степе и Фролу, до последнего времени управлялась Вороном (то бишь Гнездиловым Борисом Андреевичем) при силовой поддержке Алексея Сенина по кличке «Сэнсей». Но на днях Ворон исчез. Его джип сожгли из огнемета, охрану перебили. Самого, как представляется, похитили. Но, возможно, это инсценировка, для того, чтобы выйти из игры. После того как Гнездилов исчез, его структура раскололась. Боевая группа численностью не менее сорока человек, возглавляемая Сэнсеем и дислоцирующаяся на оптовой базе торгово-закупочного АО «Белая куропатка», вышла из подчинения «Альгамбре». Сейчас вместо Ворона остался Забор, чье влияние в теневой экономике после разрыва с «Куропаткой» резко упало. И оно сведется к нулю, когда на всех подконтрольных точках станет известно, что за Забором нет сорока стволов «Куропатки».