Леонид Влодавец - Большой шухер

Но для спокойствия Сэнсей решил, что им будет лучше уехать. Правда, уже спустя некоторое время его стало глодать сомнение по поводу того, что он отправил всю четверку на машине Гребешка, которая могла попасться кому-то на глаза или на карандаш. Это вообще было довольно характерно для Сэнсея: вспоминать о допущенном проколе после того, как поезд уже ушел и ничего поправить нельзя. Сэнсей зачастую волновался как раз из-за того, из-за чего волноваться вовсе не стоило. А вот то, что происходило в действительности, к сожалению, оказывалось для него нередко сюрпризом. Иногда приятным, иногда не очень.

Забегая вперед, можно сказать, что Сэнсей зря старался, приводя свое хозяйство в образцовый порядок. Никто его в тот день не потревожил. Хотя «источник» и убеждал, будто устное согласие поменять хозяина само по себе избавит «Куропатку» от наезда правоохранителей, не очень в это верилось. Зато вполне верилось в то, что некто, возможно, даже свой, понаблюдав за возней на базе, доложил руководству: ловить нечего, «Куропатка» попрятала хвосты, надо подождать, покуда успокоится и вновь заворочается. Вполне логичный финт. Эрудированный Сэнсей, размышляя над возможностью такого поворота, даже красивое название придумал: «Финт Шварцкопфа». Был такой генерал у штатников, который проводил «Бурю в пустыне» против Ирака. Заявил, что, мол, такого-то числа начинаем боевые действия. Конечно, иракские войска напряглись, изготовились, дожидались, ночь не спали, день маялись. А к вечеру расслабились, и на другую ночь ухе не очень беспокоились. Вот тут-то им янки и врезали!

Сэнсей очень хорошо понимал, что вечно пребывать в состоянии образцово-показательного частного охранного предприятия «Куропатка» не сможет. В конце концов, основные деньги шли вовсе не от ее торгово-закупочной деятельности, не от транспортных услуг, не от сдачи в аренду части пакгаузов оптовой базы. Нелегальное производство водки из гидролизного спирта и транзит наркоты приостановить даже на два-три дня нельзя — убыток колоссальный. Если поверить, будто опасность миновала, уже на другой день могут наехать спецы. Воевать с ними Сэнсей не собирался — не всем так везет, как Салману Радуеву. Да и вообще он не партизан и не террорист. Замочить кого-нибудь по просьбе трудящихся или нетрудящихся — это можно, но с властью сражаться — ни-ни.

После того как день прошел спокойно, Сэнсея был даже недоволен и ждал сюрприза на следующий. А вот Агафона и компанию сюрприз все же настиг, хотя и довольно далеко от «Куропатки».

«Девятка» отправилась в путь не торной дорогой к северо-западному шоссе и не стала выезжать из-под указателя «Колхоз имени XXII партсъезда». Она покатила по чуть-чуть подсохшей дороге вдоль края поля, спустилась в овраг, где этой весной чужие, которых привел с собой Фрол, завалили под откос «КамАЗ» и угробили при этом двоих ребят из «Куропатки». Все четверо, сидевшие сейчас в «девятке», тогда отделались легкими ушибами и нешуточным испугом, а потому, проезжая это место, поежились от неприятных воспоминаний. «Девятка» тем не менее, благополучно взобралась наискось по склону оврага. Протекторы были свежие, хорошо держали на сыроватом грунте. Гребешок, конечно, ворчал, что на просеках можно по самый кардан усесться, что «девятка» — это не джип и даже не «Нива», наконец, о том, что она у него своя, не краденая и так далее. Но Агафон все это молча принимал к сведению и не поддавался на провокации.

Практически лишь пару раз пришлось вылезать из механизма и подталкивать его, чтоб проехать особо кислые участки. С дороги Гребешок тоже не сбился, потому что Агафон здешние просеки знал от и до. «Девятка» благополучно добралась до Московского шоссе. На это у нее ушло часа два, зато были благополучно обойдены несколько постов ГАИ, в том числе и тот, что находился на 678-м километре Московского шоссе, у поворота к «Русскому вепрю». Вывернув на шоссе и переехав проезжую часть, где не отмечалось особо интенсивного движения. Гребешок остановился у обочины.

— Ты чего? — спросил Агафон.

— Да тут ручей рядом, надо хоть чуток машину ополоснуть. А то поедем как свиньи… Еще гаишники прицепятся. Агафон подумал и сказал:

— Ладно, может, и верная мысль.

Гребешок открыл заднюю дверь «девятки», вытащил ведро и тряпки, а затем направился к ручью. Остальные вылезли, размяли ноги, сходили в ближайшие кустики.

Потом пришел Гребешок, раздал Налиму и Лузе тряпки и окатил «девятку» из ведра. Агафон тоже присоединился, и все четверо принялись наводить лоск на транспортное средство почти так же прытко, как мальчишки на перекрестках, только с более высоким качеством.