Леонид Влодавец - Выход на бис

— Стало быть, теперь ее и все остальные слышать могут?

— Да. Чудо-юдо, Сарториус и «джикеи» наверняка. Если бы они еще знали, что она теперь на другом диапазоне работает, то уже давно были бы здесь. Но они не знают, думают, что она отключилась, поломалась и так далее. А это я, Мальчиш-Плохиш, подлую измену сотворила.

— Довольна, как слониха. Может, я к папе очень хочу, а ты не пускаешь?

— И не пущу. Папа мне заподлянок понаделал по линии этой жуткой Танечки.

— А детишек родных тебе повидать не хотелось бы? — спросил я. — Конечно, Зинуля их там не оставит без ласки. У деда тоже, наверно, деньжата не на исходе. Но мама-то их где? Неужели за два года так ничего и не пробудилось?

— Знаешь, Димочка, — это обращение ничего хорошего не сулило, и я понял, что зацепил Хрюшку за живое. — Не тебе бы об этом вякать! Ты сам-то много ими занимался? Ты много о них думал?!

— Ну, извини, я не хотел…

— Хотел не хотел, а выпросил. Ты все делал, как твой папочка велел. Если б мы с Зинкой были ему не нужны как рабочая сила, он бы не приказал вам с Мишкой на нас жениться. И потом все под диктовку Чудо-юда. И ни слова против!

— А ты сама-то могла бы ему возражать? — озлился я.

— Сколько раз возражала! Сам должен помнить, сколько у нас с ним было споров по научной части…

— По научной, может быть, а по чисто деловой ему никто из тех, кто еще жив и здоров, не возражал. Если он принимает решение, то всякий, кто идет вразрез, может заказывать гроб. И учти, сейчас ты, прямо скажем, ему не больно помогаешь.

— Не пугай, я пуганая. О том, что мне надо себя обезопасить, я еще два года назад догадалась. И сейчас знаю, что мне назад хода нет. Детей он не тронет, а мне жить не даст.

Ленка замолчала, а я прижался к ней поплотнее, чтоб не злилась. Постояли, помолчали, поглядели на океан для успокоения.

Качки почти не чувствовалось, волны только чуть-чуть бултыхали по бортам, немного бурлили, расшибаясь о носовую бульбу. «Торро д'Антильяс» явно шел налегке, сидел высоко. Вряд ли на нем были даже те триста тонн фруктов, про которые Ленка поминала. Огоньки корабля высвечивали темную воду, бежали рядом с бортом золотистыми змейками и струйками.

Могучий гул машин «Антильского быка» заглушал прочие звуки. А они, как оказалось, играли немаловажную роль в дальнейшем развитии событий.

В небе мерцали звезды, светила луна. Океан тоже немного светился, планктон гулял. Однако ночь все-таки была густая, тропическая. И хотя по палубам и надстройкам, кроме нас с Ленкой, прохаживалось несколько вахтенных матросов и охранников, разглядеть всего, что творилось в ночи, им было явно не под силу.

Откуда взялись три резиновые моторные лодки, выскочившие, словно камни-голыши, брошенные пацаненком, ума не приложу. То ли держались в темноте за кормой, пользуясь тем, что мощные машины «Торро д'Антильяс» заглушали звук их моторов, то ли их сбросили с какого-нибудь незаметного летающего объекта, то ли через торпедный аппарат подлодки выпустили (даже я знал, что это невозможно!), в общем, хрен поймешь. Однако факт есть факт: две лодки, подскакивая на гребнях волн — оттуда и пришло сравнение с камнями-голышами, — выскочили по правому борту, а еще одна — по левому. Я не понял толком, чего от них можно ждать, когда в море засверкали многочисленные оранжевые вспышки. С лодок замолотили автоматические гранатометы.

— Ложись! — как ни странно, но эту команду подал не я, а Ленка. Разленился, вишь ты, господин Баринов, потерял форму. Но упал вовремя. Потому что если бы пара гранат, которая шмякнулась в надстройку, прошуршав над нашими головами, угодила кому-то в лобешник, мало не показалось бы. Даром что эти гранаты были не осколочные, а химические, причем заряженные не настоящей отравой, а чем-то слезоточивым. Правда, поначалу я этого не знал и, увидев при свете ламп расползающиеся по кораблю газовые облака, порядком запаниковал. Конечно, я давным-давно позабыл предельно допустимые концентрации всяких там VX, заринов и зоманов, но хорошо помнил, что сдохнуть от них можно за несколько секунд. Сколько всего этих гранат выпустили — не считал, но догадывался, что их не пожалели.

— Тикаем! — успел крикнуть я, пока газовые облачка еще не заклубились на уровне голов. Хрюшка оказалась очень понятливой, и мы рванули вверх по трапу в надстройку. До чего вовремя — обалдеть! Едва я перескочил через комингс, захлопнул за собой тяжеленькую дверцу с маленьким иллюминатором и повернул рычаг, наглухо задраивающий выход, как новая порция гранат захлопала совсем рядом.