Пётр Разуваев - Русский калибр (сборник)

Всё это очень напоминало кегельбан. Ещё в прыжке ударом ноги я отшвырнул левого охранника и тяжко рухнул на спину правого, мгновенно сломав ему шейные позвонки. В правой руке у гостя был стандартный «Узи» без ремня, перехватить его было делом элементарным. Двое охранников, первыми ворвавшиеся в комнату, успели обернуться, но перед ними стоял их коллега, и они замешкались. Как раз на ту долю секунды, которой мне так недоставало. Короткой очередью прошив обоих, я вместе с телом уже павшего бойца развернулся на месте и остаток магазина достался тем, кто стоял сзади. Толкнув вперёд неудержимо оседающее тело «бодигарда», я прыгнул следом за ним, уже наметив для себя цель — автомат, хорошо освещённый лучом фонаря, выпавшего у кого-то из рук. Он также лежал на полу, но уже за порогом, а ведь там начиналась свобода… В кувырке подхватив с пола «Узи», я ответил на пронёсшуюся над головой очередь, с той стороны раздался короткий вскрик, но это уже было неважно, в тот момент я как раз методично высаживал пулю за пулей в окружающее пространство, делая его чище и добрее. На этот раз патроны закончились одновременно с населением. Второй этап тоже остался за нами. Вспыхнул яркий свет. Увы, картина, открывшаяся при этом, наглядно продемонстрировала неизбежность победы силы над разумом. Передо мной метров на десять простирался узкий коридор, заканчивавшийся обычной дверью, а на полу лежало три тела. Так-то, детки… отлились кошкам мышкины слёзки, как сказал бы Виталий Борисович. Как он там, интересно…

Затягивать паузу явно не стоило, четверо в комнате плюс трое здесь — итого семь. Если это все вооружённые люди, присутствующие в доме, то я — китайский лётчик. А устраивать корриду в узком коридоре я как-то не планировал. Быстро обшаривая лежавшие передо мной тела, я крикнул, обращаясь в сторону двери в наше узилище:

— Господин Липке? Вы живы? Мы очень спешим, присоединяйтесь…

И Давид показался на пороге. Вид у него был совершенно отсутствующий, но по некоторым признакам я безошибочно определил — либо я его сейчас тресну, либо он просто рухнет в обморок. Для человека, один раз в жизни видевшего настоящий пистолет, Давид держался очень прилично, но растекающиеся на полу лужи крови его доконали. Подскочив к напарнику, я схватил его за лацканы пиджака и сильно встряхнул.

— Нет времени на эмоции, Давид. Нужно бежать, понимаете?

Он безвольно кивнул, не отрывая расширившихся глаз от страшной картины. Знакомо… Крепко вцепившись в его руку, я бросился вперёд по коридору, волоча финансиста за собой. Возможно, у меня и не аналитический склад ума, зато моё добро — с кулаками, согласно марксистско-ленинской теории и народной мудрости. Это вам не в шахматы играть, господин Липке, тут думать не надо. Ну, почти не надо.

Один «Узи» был у меня в руке, второй я зажал под мышкой, и на протяжении всего пути до двери, а затем вверх по узкой и явно служебной лестнице я, главным образом, беспокоился о том, как бы его не уронить. Давид послушно шлёпал за мной, но выражение отстранённости с его лица исчезать, похоже, не собиралось. Ничего, крепкий пинок по эмоциям иногда хорошо прочищает мозги, будем надеяться на лучшее. И стремиться к худшему, благо далеко ходить не надо — пожалуйста, вот оно. Мы ещё были на предпоследних ступеньках, а двое мужчин, стоявших прямо перед нами в большом зале, начинавшемся без перехода от самой лестницы, нас уже заметили. Но они-то стояли, представляя собой идеальные ростовые мишени, а я был им виден лишь по пояс. Дуэль получалась не совсем по правилам, но я считал себя стороной «пострадавшей», а потому имеющей право на преимущество. Сноровки в обращении с оружием синьорам явно не хватало, в отличие от команды «тюремщиков», эти более походили на мирных итальянских селян, чем на коммандос. Одного я снял первым же выстрелом, после чего у его напарника пропало всякое желание вступать со мной в перестрелку. Выпустив куда-то в сторону длинную и бессмысленную очередь, он бросился наутёк, направляясь к расположенным на той стороне большим дверям. Наверное, никто ему не говорил, что в таких ситуациях нельзя бегать по одной прямой. Или же синьор просто забыл обо всём этом. В любом случае, небрежность обошлась ему дорого. Опустив автомат, я обернулся, ища взглядом Давида. Он сидел на пару ступенек ниже, закрыв глаза и прислонившись к стене.

Не говоря ни слова, я вновь схватил его руку и насильно потащил вверх по лестнице, а потом через зал, к дверям. Освещение было скудным, горели лишь небольшие локальные светильники, вмонтированные в потолок, но и в таком варианте легко угадывался интерьер отнюдь не городской. Огромные окна, за которыми начинались едва различимые в ночной темноте деревья, мозаичные полы, мраморные колонны — всё это напоминало мне скорее загородный дом, очень похожий на те, что я во множестве встречал на юге Франции. Неужели всё-таки Кольбиани? Куда же дальше-то, чёрт…