Светлана Алешина - В пекло по собственной воле

Едва я попыталась подойти к окну моей то ли комнаты, то ли палаты и выглянуть на улицу, как в окне тут же показалась фигура солдата с автоматом.

«Вот тебе и гостеприимство с завтраком из фруктов! — удивилась я. — Значит, я все же арестантка? Неужели и отсюда бежать придется?»

На допрос меня повели на открытую веранду с роскошным видом на море и горы одновременно. В кресле-качалке сидел седой пышноусый майор и просматривал какую-то папочку с документами. Увидев, что меня привели, он встал, предложил мне сесть напротив и вежливо сказал:

— Просто не верю своей удаче! Вы — и вдруг у нас! Об этом можно было только мечтать!

Я посмотрела на него с удивлением:

— Простите, я вас не понимаю, за кого вы меня принимаете?

Майор улыбнулся мне мудро, понимающе. Он прищурил глаза и покачал головой.

— Ах, молодость, молодость! — сказал он. — Никогда она не верит в мудрость старости, пытается везде идти своей дорогой. Что ж? И мы когда-то были такими же! Конечно, вы именно та, за кого я вас принял. Вы капитан МЧС России психолог Ольга Николаева, никакой ошибки быть не может.

Он продолжал слащаво улыбаться мне и смотрел на меня, как кот на рыбу в аквариуме, — соблазнительно, очень соблазнительно, но недоступно! А он не дурак, чтобы просто совать в аквариум лапу и пытаться подцепить юркую рыбу когтями. Это чужая рыба! Он это признал и пытался рыбе понравиться. Мне, то есть. Только вот чья я рыба — ума не приложу!

— Вы правы, я капитан МЧС Ольга Николаева, — сказала я удивленно. — Но не понимаю, право, чем обязана вашему гостеприимству.

Я вспомнила охранника у моего окна и добавила:

— Хотя и оно, как видно, имеет свои границы.

Он внимательно склонил голову, прислушиваясь к моим словам, и, мгновенно сообразив, о чем я говорю, тут же воскликнул:

— Ну что вы! Эти люди приставлены к вам исключительно в целях вашей личной безопасности. Мы знаем, что ваша жизнь постоянно подвергается опасности. Простите, если мои люди охраняют вас слишком уж навязчиво, я тут же отдам соответствующие распоряжения, чтобы подобная нетактичность не повторилась впредь…

— Да бог с ними, с вашими охранниками! — Его чрезмерная вежливость меня даже смутила. — Я только не пойму, я арестована вами или в гостях у вас?

— Ах, как молодость настойчива! Ах, как старость терпелива! — ответила мне эта хитрая лиса, вернее сказать, увильнула от ответа.

— Ну ладно, — вздохнула я. — Скажите тогда хотя бы, что вы от меня вообще хотите?

— Что может хотеть седой мужчина от молодой женщины? — усмехнулся он в свои усы. — Только уважения к своим сединам!

— Ну уж — только! — возразила я, чувствуя, что наконец-то мы начинаем подбираться к сути беседы.

— Конечно, конечно! Не только уважения желает получить мужчина от женщины, но еще хотя бы чуточку искренности… Скажу вам прямо, уважаемая, я не буду задавать вам никаких вопросов. Но вам их зададут другие люди. Со всем уважением, какое только возможно проявить к женщине в Азербайджане. О, поверьте мне! К вам же всего лишь одна нижайшая и совсем небольшая просьба…

Он замолчал.

— Ну! — вынуждена была я его подтолкнуть.

— Ответить на вопросы, которые вам зададут, со всей искренностью, на какую вы способны. Потому что задавать вам их будет сам господин Президент…

Конец фразы он произнес шепотом и даже по сторонам посмотрел — нет ли лишних ушей. Но ушей вообще никаких не было. Ближайший к нам охранник находился метров за тридцать от нас и никак не мог ничего услышать.

«Вот черти! — подумала я озадаченно. — С президентами мне еще не приходилось беседовать. А что? Пусть спрашивает! Соображу, надеюсь, что ответить!»

— И все же я не понимаю! — сказала я ему. — Где же в таком случае сам господин Президент и почему вместо его вопросов я слышу лишь ваши увертки от моих ответов?

— Готов тысячу раз извиниться перед вами и две тысячи раз целовать вашу прекрасную руку, если вы, конечно, позволите!

Он явно заболтался от волнения и понес уже откровенную чушь. Я решила его не прощать.

— Конечно, не позволю! Две тысячи раз! Вы с ума сошли. У меня руки отвалятся!

Он вконец смутился и, понизив голос до еле слышного шепота, произнес:

— Надеюсь, вы засвидетельствуете мое глубочайшее почтение своему высокочтимому жениху и расскажете о том уважении, с которым я к вам отнесся.

— Не-пре-менно… — сказала я с некоторой опаской, подумав, что совсем, похоже, сбрендил старикашка, какого-то жениха мне присочинил!