Сергей Самаров - Оплавленный орден

– …Я рад, что тебе наконец-то дали эту новую технику, – сказал тихий, невыразительный голос. – Ты же так долго ждал ее…

– А тебе-то какое дело до этого? Ты вообще кто такой?

– Ты, полковник, слышал обо мне, как я думаю. Обо мне многие, конечно, слышали. Но ты просто обязан был слышать. У нас с тобой профессии схожие. Ну, не совсем схожие, а скорее родственные. Одна другую кормит. Ты-то меня, по большому счету, кормить не можешь, но я вот тебя – с превеликим удовольствием.

– О чем ты говоришь? Давай без загадок. А то я просто отключу связь. Мне некогда болтовней заниматься.

– Я еще раз позвоню. Я упорный…

– А я отвечать не буду. Я твой номер запомнил. И передам номер куда следует, чтобы ты больше не мешал людям заниматься их профессиональной деятельностью. Ответственной деятельностью. Есть у меня для этого власть. А то телефонные хулиганы надоели.

– У меня этих номеров десятки. Но ты ответишь, потому что тебе необходимо со мной поговорить и услышать, что я тебе скажу.

– Может, все-таки назовешь себя? А то твоя важность надоедать начинает. Я важных с детства не любил и пинками гонял.

– Да, наверное, уже пора и представиться. А то разговор у нас с тобой получается беспредметный. Итак… Некоторые зовут меня Геростратом. Мне вообще-то это нравится. Звучное имя, красивое. Столько веков прошло, а оно всегда в памяти народной. Как ни приказывали его забыть. Да и тебе, как догадываюсь, мое имя что-то говорит. Верно?

– Говорит, поджигатель.

– И что?

– Что убить тебя пора, как того, настоящего Герострата убили.

Даже по голосу было слышно, как взволновал полковника Исмаилова этот разговор.

– Его не убили. Его казнили. Для того, видимо, чтобы его имя в веках осталось. Но люди-то помнят, хотя было это, если мне память не отшибло, в четвертом веке до новой эры. А меня убивать закон не позволяет. Меня только посадить можно. Сто шестьдесят седьмая статья [3] Статья 167 УК РФ, предусматривающая наказание за умышленное уничтожение чужого имущества путем поджога или иных действий, направленных на уничтожение или повреждение чужого имущества. . Это не так страшно, как ты думаешь. Меня на любой зоне примут, как дорогого гостя.

– Ошибаешься относительно статьи. Тебе в довесок двести пятая [4] Статья 205 УК РФ, предусматривает наказание за террористическую деятельность. катит. А это уже пожизненное заключение. Такого, как бы ни приняли, все равно забьют вертухаи.

– Сомневаюсь относительно двести пятой. Это еще доказать надо. Хороший адвокат любые доводы следствия расколет, и на мне только поджог останется. У меня есть такой адвокат. Я аккуратный, страхуюсь… – Герострат громко и лениво зевнул в трубку.

– Ладно, ты, как я понимаю, видишь в себе моего работодателя? Правильно я понимаю?

– Не правильно. Я вижу в тебе, полковник, своего прямого противника. И потому решил тебя обезоружить. Потому тебе и звоню. Ты же слышал, наверное, что я, как человек серьезный и благородный, имею привычку предупреждать о своих действиях. Так вот, я решил уничтожить твою технику. Может быть, вместе с тобой. Я подумаю еще.

– Спасибо за предупреждение. Буду готов тебя встретить. Если уж не автоматной очередью, то хотя бы охлажу твой пыл из пожарного рукава. При максимальном напоре воды. Когда пожалуешь? Скажи, чтобы я воды в машины полные емкости залил.

– На днях…

– Точнее не скажешь?

– Сам не знаю. Как настроение будет. Жди…

Полковник отключил функции диктофона.

– Кто-то постарается меня убедить, что опасения мои напрасны? – спросил он с легким вызовом. – Сразу скажу, что не соглашусь.

Майор Луценко хотел было что-то ответить и даже поднялся из-за стола для придания серьезности своим словам, но у него в кармане в это время зазвонил мобильник. Он вытащил его и глянул на определитель:

– Дежурный. Слушаю тебя. Ага… И что ему надо? Ладно, прикажи пропустить. Пусть до столовой его проводят. Мы здесь сидим. И его накормим.

Как раз в это время в дверь постучали, потом вошел прапорщик с кухни и с ним солдат с подносом. Принесли обед для полковника Исмаилова.

– Вовремя, – сказал майор Луценко. – Еще на одного человека принесите. Сейчас подъедет.

Прапорщик в знак согласия кивнул. И вышел вместе с солдатом. Манеры прапорщика чем-то походили на манеры официанта, снующего в ресторане между столиками, хотя поднос нес вовсе не он, а солдат. И двигался солдат совсем иначе, скорее, как столб или как часовой из новобранцев на ответственном посту.