Илья Рясной - Ночь длинных ножей

И вот ужас обрушился с небес. Фронтовые бомбардировщики сровняли с землей лагерь, где восстанавливала силы часть банды Хромого. Все произошло настолько стремительно, низко летящие машины так точно вышли на цель, что многим не удалось уйти от запечатанной в авиабомбе смерти.

А потом двинула через границу Ичкерии русская армия. И то, с какой легкостью она взламывала укрепления, как ювелирно работала артиллерия, стало ясно, что это вновь та самая армия, которая была готова воевать с НАТО и со всем миром, намереваясь из этой войны выйти победителем…

Теперь русские работали неторопливо и расчетливо. Аулы, откуда велся огонь, просто сносились, и армия шла дальше.

Затем стали предавать земляки. Север Чечни и так относился к приверженцам святого учения Аль Ваххаба не слишком ласково, а тут шавки начали лаять. Подзуживаемые Джамбулатовым местные вытеснили воинов ислама из станицы Краснознаменской, в которой собирались держать оборону.

Последняя надежда была на столицу свободной Ичкерии город Джохар, который неверные называли Грозным. И русские действительно завязли там в городских боях. Не так, как в прошлую кампанию, с гораздо меньшими потерями, но бой в городе — это всегда большая кровь. Отстоять город, конечно, боевикам было не под силу. Басаеву, которого обманом заманили на минное поле, оторвало ногу. Несколько известных полевых командиров погибло.

Хромой терял своих верных подданных. Многие погибли, многие дезертировали. Он собственноручно расстрелял троих трусов, оставивших позиции. Из многочисленного отряда осталось несколько человек, которые, кажется, просто не желали понимать, что такое смерть, или боялись своего командира больше ее, костлявой…

И вот Комсомольский. Зачем Хромой вошел туда с остатками банды? Ему не хотелось туда лезть, но у него не было выхода. Уважаемые люди его попросту прижали, он не мог отказаться.

— Мы покажем свою силу, — говорили люди. — Мы покажем, что мы можем запалить всю республику. И опять будут переговоры…

На это дело наскребли в общей сложности несколько тысяч бойцов. Уже потом Хромой понял, что это были последние организованные группы, хоть как-то походящие на армию, не выродившиеся в мелкие банды, способные только на комариные укусы. Используя дыры в расстановке федеральных сил, по тайным маршрутам боевики проникли в поселок и объявили принародно, что здесь территория Ичкерии, свободная от русских, и они без труда могут захватить любой другой поселок.

Здесь тоже ждало разочарование. Надежды командиров исламской армии опять пошли прахом. Все то, что срабатывало в первую войну, оборачивалось сейчас прямой противоположностью.

Русские отказались от каких-либо переговоров, поставив условие — сдача в плен. Они не стали брать штурмом поселок, чтобы заливать кровью каждую улицу, а просто оцепили село, выпустили мирных жителей, кто хотел уйти. И начали методично обрабатывать все артиллерией и авиацией. Потом спецназ шел по развалинам и добивал тех, кто уцелел под руинами. Русские не торопились. Им некуда было спешить.

Хромого спасли деньги. Посредник, чеченец, бывший офицер госбезопасности, знающий, как договариваться с людьми в погонах, предложил купить коридор. Деньги у воинов ислама были, и не одна сотня тысяч долларов. Когда уходили, Хромой ждал, что ночь взорвется выстрелами и разрывами, как тогда, когда Шамиль Басаев уходил из Грозного. Но этот договор был честный. Внутренние войска их пропустили. Другим воинам повезло меньше. Они двинули на ментовские заслоны, и их просто положили, как мишени в тире.

Когда собрались оставшиеся в живых уважаемые люди, было решено — минная война, диверсии. На прямые столкновения не осталось сил. Единая система управления, связи, снабжения безвозвратно утрачена. Позиции сданы. Правда, было еще Аргунское ущелье, были горные труднодоступные районы, куда боятся соваться русские. Но там с каждым днем становилось все горячее. Ходили разговоры, что русские думают использовать в работе по ущелью стратегическую авиацию и ковровые бомбардировки, тогда там вообще не останется ничего живого. Обычные бомбы действовали в скалах плохо, но русские стали применять вакуумные. Так что там тоже потихоньку утверждался ад.

— Горы — наш оплот. Мы будем биться там с неверными. А потом спустимся с гор и будем их резать. И выкинем русских! — говорил полевой командир Алихан.

Он собирался прятаться в пещерах до лучших времен и оттуда кусать русских. Да вот беда — после того схода полевых командиров Хромой больше его не видел. Русские нашли спелеологические карты и просто взорвали все выходы из тех самых неприступных пещер, так что смерть Алихана и его трех сотен похороненных заживо в нерукотворном склепе штыков, наверное, была страшна.