Илья Рясной - Ночь длинных ножей

— Шайтан! — воскликнул он и послал еще очередь.

Потом, пригибаясь, прополз к убитому боевику и вытащил из его разгрузочного жилета два магазина.

Синякин устроился в тесной, заваленной ненужным хламом, рогожами, какими-то тазами комнате. Он уже просчитал, что их взяли в клещи и кошара простреливается с холмов. В комнате был пулемет, и Синякин, пристроив его на подоконнике, дал длинную очередь, стреляя неизвестно куда и, по большому счету, просто расходуя патроны.

Он услышал сзади шуршание, обернулся и увидел выпрямившегося в рост Ибрагимку, державшего на плече автомат. Молодой ваххабит шмыгал носом и улыбался.

— Прижали, суки этакие! — воскликнул Синякин. — Прижали!

— Патрон не будет, грызть буду! — весело воскликнул Ибрагимка.

— Твоя воля, — кивнул Синякин, выглядывая в окошко и тут же пригибаясь. В стену хищно впилась пуля, едва не задев Ибрагимку — Пригнись, идиот!

Ибрагимка продолжал стоять, тупо раскачиваясь, изо рта текла струйка крови.

Боевики отстреливались из бетонного сарая, превращенного в дот. Отстреливались отчаянно и бессмысленно. Штурмующие неторопливо продвигались вперед, грамотно, не подставляясь, продолжая выщелкивать врагов по одному. Они отрабатывали их из снайперок и из пулемета. В третий раз откуда-то издалека донесся глухой грохот. Глава ваххабитов не знал, что это работает снайперский комплекс — смертельное чудо военной техники, напичканное электроникой, со спецпатроном длиной в ладонь. Он похож на противотанковое ружье времен Великой Отечественной войны и способен поражать противника на километровой дальности. Спасения от него нет. Опытный снайпер с неизбежностью поразит цель.

Синякин сидел, съежившись и боясь высунуть нос. Так сильно его не прижимали никогда. Он лихорадочно пытался найти выход. И не находил.

Из дота все отстреливались. Там был пулемет, и патронов хватало. Синякин знал, что там засели самые безмозглые из его бойцов и что они будут биться до последнего.

Мелькнула молния. Дот встряхнуло. Казалось, он расколется на несколько частей, но он устоял. Однако тем, кто там находился, от этого было не легче. Вряд ли кто из них выжил после попадания из одноразового гранатомета «муха».

— Шайтан-труба! — восторженно воскликнул Ибрагимка.

Так называли гранатометы афганские моджахеды. Перенимая их опыт, Ибрагимка освоил и их терминологию.

Синякин обалдело посмотрел на него, ощущая, как барабанит в груди сердце. Русский ваххабит, гроза Нижнетеречного района, вдруг со всей ясностью осознал, что меньше всего ему хочется сейчас быть разорванным очередным выстрелом из «шайтан-трубы» или быть пришпиленным к стене выстрелом снайпера. Будущее, которое вдруг съежилось до нескольких минут, после которых его уже не будет на этой земле, обдавало его льдом и сковывало волю. Он не мог себе представить, что это конец, все внутри вопило против этого!

По плечу Синякина текла кровь. Его все-таки задели. Кровь текла сильно, и голова кружилась. В уши будто набили ваты. Но он все равно слышал нарастающий гул — это подходило звено вертолетов.

— Все, Ибрагимка. Отвоевались. Надо сдаваться.

— Нет! Аллах не позволяет воину пасть на колени! — крикнул Ибрагимка.

— Черт с ним, с твоим Аллахом, — Синякин ударил по пулемету.

Ибрагим внимательно посмотрел на него, в мутных глазах зажглось мрачное торжество.

— Э, ты чего? — Синякин сжал пулемет. И вздернул ствол, целясь в живот Ибрагимке.

Молодой ваххабит оказался быстрее. Дернулся автомат Калашникова. Синякин вздрогнул, глядя, как на его груди расплываются кровавые пятна.

— Сука! — прохрипел он.

— Ты Аллаха не любил! Ты притворялся, собака! — Ибрагимка подобрал выпавший из рук хозяина пулемет и, выпрямившись, дал в окно длинную очередь.

Вертолеты пошли на снижение и уже почти цепляли шасси верхушки деревьев. Это означало, что машины подходят к цели. И летчики намеревались сразу выйти на линию удара.

— Мы подходим! — крикнул в микрофон полковник ФСБ.

— «Алтай», отбой! Мы отработали! — послышалось из рации.

Деревья внизу оборвались и пошли холмистые степные просторы. Внизу были видны строения, крошечные машинки. Валил дым из небольшого строения, то ли дота, то ли сарая. Горел «КамАЗ», и взрывом был разворочен старенький «Москвич».

Вертолеты зависли где-то в километре от объекта и грузно приземлились на более-менее ровную площадку. Холм скрывал место боя.