Илья Рясной - Право выжившего

Косарев подвинул кресло к дивану, на котором сидела, закинув ногу на ногу и поджав губы, Серафима.

— Серафима Валентиновна, вы должны нам помочь. Мне хотелось бы, чтобы вы подержали это зелье после экспертизы у себя денька два.

— Что ? Только об этом всю жизнь и мечтала, — Серафима вышла из себя, а в этом случае вести с ней конструктивную беседу было довольно затруднительно. — Я в ваши гангстерские истории полезу!

— Серафима Валентиновна, мы очень нуждаемся в вашей помощи. Вы должны помочь изобличить опасных преступников. Убийц. Подумайте, сколько зла они могут еще причинить. А сколько уже причинили.

Серафима иронично хмыкнула.

— Серафима Валентиновна, это же ваш гражданский долг, — уныло, без малейшей надежды на успех подобных увещеваний, больше для галочки, произнес Косарев.

— Вы еще моральный кодекс строителя коммунизма вспомните. Что я, дурочка, в такие дела лезть!

— Ну зачем же грубить, Серафима Валентиновна? — скучающе произнес Косарев, лениво потянувшись. — Ваша беда, что вы, как и многие одинокие женщины, злы на весь мир и скрываете это за внешней холодностью и грубостью. Все кому-то что-то доказываете, а зачем? Все ваши амбиции гроша ломаного не стоят.

Серафима задохнулась от возмущения. Больше всего ее задело то, что этот милиционер сказал истинную правду. С ходу разгадал ее, не обманулся маской снежной королевы. В пять минут раскусил, телепат чертов!

— Все, разговор окончен!

— Вы так считаете? — голос у Косарева стал мягким и вкрадчивым. — Вы ошибаетесь. На вашем месте я не стал бы ссориться с уголовным розыском. Хотя бы потому, что вам нужно будет доказать, что к наркотикам вы не имеете никакого отношения. Нашли-то их в вашей квартире. Кстати, вы часом «порошком» с Бакиром не приторговывали, а?

— Что? — Серафима, ошарашенная, уставилась на Косарева.

Тот говорил малопонятные, дикие вещи. Такой поворот никогда бы ей и в голову не пришел. Господи, торговала каким-то «порошком» с Бакиром на пару! Дичь какая.

— А что вас удивляет? Ну хорошо, не посадят вас, так еще долго придется отмываться, убеждать всех, что сами герой, ну, героином, не злоупотребляли. Представляете, какой шум поднимется на работе, когда там случайно узнают обо всем. Позор-то какой, Серафима Валентиновна.

Косарев видел, что нарочитый цинизм его слов и угроза в них начинают пронимать Серафиму, чего он и добивался всем этим разговором.

— Шутите?

— Конечно, шучу. У меня таких шуток богатый набор. Например, статья в городской газете с описанием этой истории.

— Хватит! — крикнула Серафима и закусила губу.

— Почему? Только начали.

— Вы… — она не нашлась, как похлестче ответить, Она почувствовала, что не в состоянии противиться этому человеку…

Всего лишь день Сева провел в изоляторе временного содержания, а держал руки за спиной так, будто всю жизнь проходил подобным образом. Тюремные привычки приобретаются быстро.

Задержанного привел в кабинет Косарева усатый сержант-выводной.

— Задержанный по вашему приказанию доставлен..

— Спасибо. Свободны. А ты, Сева, располагайся. Сева, продолжая держать руки за спиной, подошел к стулу, потом, сцепив до белизны пальцы перед собой, сед.

— Чайку не хочешь? Хочешь. Небось ничего не ел.

Сева согласно кивнул.

Косарев насыпал в стакан немного заварки, налил из кувшина только что вскипяченную воду, вытащил из стола блюдце с печеньем и конфетами.

— Почти как в поезде, — усмехнулся он. — Угощайся. Ну как, не надоело на нарах?

— Надоело, — вздохнул Сева, прихлебывая чай. За часы, проведенные в изоляторе временного содержания, он осунулся, побледнел, но в глазах появилась какая-то успокоенность. Изолятор, следствие, суд — для него перенести это было легче, чем скитания, страх, неопределенность.

— Значит, надоело, — Косарев взял конфету, прихлебнул из своего стакана, не отрывая изучающего взгляда от Севы, сосредоточенно уставившегося куда-то вниз. — Знаешь, какая ныне эпоха?

— Что? — тупо удивился Сева.

— Нынче эпоха гуманизма. Это значит, если оступился, то можешь ответить и не по всей строгости, а по милосердию. Могу тебя отпустить на несколько дней. Или даже до суда.

Погуляешь, на людей поглядишь, в кино сходишь. Глядишь, потом и срок условный дадут — хотя тут я гарантий не даю. Идет?

— Идет, — настороженно, ожидая подвоха, произнес Сева, подняв глаза на Косарева.

— За пустяковую услугу.