Илья Рясной - Право выжившего

Пообедал Бакир в уютном ресторанчике около вокзала. Кормили там вполне сносно, и цены были гораздо более Щадящие, чем в Москве. Официант, правда, сжал скулы так, что желваки заиграли, когда Бакир дал ему на чай пятьсот рублей.

У официанта было представление, что кавказцы столько на чай не дают. Точнее, он считал, что вообще столько давать на чай не принято. Может, он и знал кавказцев, но не знал Бакира. — Не горюй, брат, — улыбнулся Бакир золотыми зубами.

— Сквалыга, — прошептал ему вслед официант.

Бакир, удовлетворенно хлопнув себя по животу, вышел на привокзальную площадь. Там толпились приезжающие и отъезжающие, у стоянки такси выстроилась длиннющая очередь, шла бойкая торговля пирожками и люля-кебабами. Газеты с лотков лезли в глаза откровенными фотографиями. «Частная жизнь», «Еще», «Женские дела». Воспитанного по-восточному в строгих правилах Бакира это шокировало, но, увидев года три назад газету «Задница», он перестал чему-либо удивляться.

Если мужчинам нравится, что их сестры, жены, подруги фотографируются в подобных позах и в подобном виде — что ж, значит, так им и надо, значит, это такие мужчины. Вялые, податливые, но иногда и жестокие, даже чрезмерно, от страха мужчины и доступные женщины — такой видел Бакир сегодня Россию и не уставал повторять это.

— Отныне и всегда мы будем трахать их женщин и мужчин в одно место, говаривал было Бакиру коман-дир чеченского отряда боевиков Муса Асланов. — Они не могут защитить свой дом, а лезут в чужой. Они уйдут отсюда, а потом мы придем к ним.

Правда, Муса так и не дождался победы, он был убит пулей российского спецназовца — их возникшая из тьмы группа перебила добрую половину отряда и ушла от преследования, растворившись в темноте. Бакир часто вспоминал Мусу и его поучения. Командир отряда был в душе философом.

Подойдя к своей машине, Бакир увидел около нее троих человек. Длинный прыщавый смуглый парень с ковром на плече облокотился о капот. Кряжистый работяга сидел на корточках около двух хозяйственных сумок.

Рядом с ним, нервно насвистывая мотив из рекламного телевизионного ролика, мерил шагами тротуар плотный парнишка лет семнадцати, в белых джинсах и кожаной, с металлическими заклепками, куртке.

Компания явно скучала. Бакир оценивающе обвел их взглядом, по привычке прикинув соотношение сил, и, открывая дверцу, кинул лысоватому:

— Э, братишка, поищи другую скамейку.. Прыщавый послушно отошел от капота.

— Слышь, друг, посмотри, какая очередь на тачки, — сказал лысоватый. — А барахла вон сколько. Подкинь до Савеловки. Недалеко, километров двадцать от города.

Он вынул две десятидолларовые бумажки и потряс. ими, заискивающе улыбаясь при этом.

И Бакир соблазнился на эти несчастные баксы. Ничего не мог с собой поделать. Пройти мимо «левых» двадцати долларов было выше его сил. Он никогда не задумывался над тем, что жаден. Ему казалось неестественным иное, нежели у него, отношение к деньгам.

— Ну-ка, дай взглянуть.

Он взял протянутую десятидолларовую купюру, потер ее, погладил пальцами, убедился — не поддельная.

— Дай-ка, — он потянулся за второй купюрой — мятой и чуть ли не насильно вырвал ее из рук.

Потом сложил бумажки и положил себе в карман.

— Садись. Только дорогу покажешь.

Эх, кабы знать Бакиру, что на такие «Жигули», как у него, недавно поступил заказ. И что весь скарб — привычная разбойничья экипировка, а посадил он Соболева, Гулиева и Севу, которые вышли на охоту. Да вот знать это Бакиру было не дано.

Он беззаботно перекидывался ничего не значащимифразами с попутчиками, смеялся над сальными шуточками, поддакивал и послушно нажал на тормоз, прижимаясь к обочине грунтовой дороги, когда Соболев попросил остановиться. Солнце уже садилось за горизонт, сочетание красного неба с сийим массивом леса было фантастически прекрасным. Бакир расслабленно откинулся на спинку сиденья и неожиданно услышал от сидячего справа, охрипшего от волнения Гулиева:

— Вылазь-ка, хмырюга, из-за баранки!

Бакир умел драться, хорошо владел боксом, едва не дотянул до кандидата в мастера спорта, да еще подучился искусству рукопашного боя во время службы в Карабахе и у чеченцев. Он привык к бою, к драке, к опасности. Он был решительным, сильным бойцом, и никогда не шел на попятный, тем более поддаваться какой-то дорожной шушере.

Среагировал мгновенно. От удара локтем Гулиев по-поросячьи взвизгнул, выронил нож и схватился за разбитое лицо. Потом…