Валерий Горшков - Реаниматор

— Твои бы слова, Паша, да Богу в уши, — вполголоса выговорил Тихий. — Ну ладно... Тимку завтра с утра встретишь — сразу веди ко мне. Не боись, не удавлю. Если ты лично готов за парня мазу держать, так уж и быть, пусть живет. Сам говоришь, до утра все на свои места и встанет. А если нет... пеняй на себя. Ты наши законы знаешь. Я тебя за язык не тянул.

— Все будет ништяк, шеф, — упрямо пообещал Бульдог. — Самое позднее — под утро, часикам к шести, когда все ночные заведения закроются, сможете лицезреть свое беглое чадо. Надеюсь, ни в какой блудняк она в городе не влипнет.

— Я тоже надеюсь, — словно заклинание, чуть слышно прошептал Тихий и вдруг неожиданно для самого себя размашисто, неумело перекрестился. Откинулся на спинку кресла, сложил высохшие стариковские руки на впалой груди и исподлобья долгим взглядом воззрился на начальника своей гвардии. Удивительно, но Бульдогу всего парой фраз удалось успокоить его гудящие нервы и вселить надежду на благоприятный исход.

— Анастасия Эдуардовна поправится, девчонка найдется, а баклана Мальцева мы разделаем под орех. Или я, к чертям, ухожу в отставку! — словно читая мысли шефа, спокойно сказал Пал Палыч. И добавил: — У меня есть план. Он вам понравится...

— У меня тоже есть план, Паша. — Словно отойдя от гипноза, старик резко подался вперед и хлопнул обеими ладонями по зеленому сукну письменного стола. — Помнится мне, года полтора назад ты вскользь упомянул о кейсе, доставшемся тебе в наследство от одного покойного профессора, всю жизнь проработавшего в подшефном Лубянке секретном медицинском институте.

— Есть такой, — надув губы, что означало крайнюю степень сосредоточенности, глухо подтвердил Клычков. — Только это скорее не кейс, а аптечка. Двадцать четыре ампулы. По двенадцать каждого препарата. Один — из широкой группы психотропов, в обиходе называемых «сывороткой правды», другой — сильнейший болеутоляющий транквилизатор. Экспериментальная партия, в закрытую серию так и не запущенная. Вызывает торможение нервной системы и нечувствительность к боли. Правда, через двенадцать часов, когда действие проходит, отходняк тот еще... Подопытные на стенку лезли. Поэтому препарат и завернули.

— Вот-вот! — терпеливо выслушав и без того известные ему характеристики, воздел указательный палец к потолку Тихий. — Только сейчас меня интересует другое, Паша. Я имею в виду те две специальные капсулы для инъекции при посредстве снайпера. Настало время воспользоваться половиной комитетского наследства... А когда дурь подействует, я позвоню Сашке и легко выверну его наизнанку. Скажу, вогнал ему такую долгоиграющую хреновину, что без ежедневного противоядия не прожить. Хочет проверить? Пожалуйста. Начнет корчить паскудника — сам на брюхе приползет и хвостом вилять будет за таблетку. Что скажешь, Пашенька? Клюнет ирод?

— На такой блеф грех не купиться, — хмыкнул Клычков, и глаза его, выдавая взыгравшее в крови нешуточное возбуждение, ярко блеснули. — Идея, прямо скажем, недурственная. Ч-черт, а я, признаться, о таком простом варианте даже не подумал! Ништяк тема, Степаныч...

— Знать, рано молодые да шустрые волчата нас, стариков, уже в покойники записали, — с гордостью за самого себя во весь рот ощерился патриарх, — и шкуру нашу, тюремными вшами проеденную, меж собой поделили! Так что работа для твоего морпеха найдется...

В кармане Клычкова запиликал мобильник. Бульдог извлек телефон, молча выслушал сообщение, утвердительно хрюкнул, отключился и с прищуром поглядел на шефа:

— На ловца и зверь бежит. Исполнитель уже в Питере. Будем начинать, папа?

— Давно пора, Пашенька, — открывая бархатный кисет и вновь набивая трубку крепкой ванильной «Амброзией», небрежно обронил Белов. — Только для начала нужно пошуметь как следует. Нагнать на Саньку жути кошмарной. Откровеннее будет, падла!

— Куда двигаем, Леха? — спросил Лобастый и через плечо посмотрел на Реаниматора. Джип пролетел указатель с надписью «Санкт-Петербург» и въехал в Красное Село.

— В Озерки, — выбросив сигарету через щель над приспущенным стеклом, устало ответил бригадир, коротко переглянувшись с Аленой. — Дом Тихого знаешь? Я тебе как-то показывал...

— Помню, — кивнул Лобастый. Помолчав секунду, пробормотал: — Слушай, братан, что-то мне хреновато, в натуре. Боюсь, еще полтора часа, пока туда, пока обратно, я в тачке не высижу...

— Вон ты куда клонишь, — фыркнул Реаниматор и взглянул на часы. Без четверти четыре утра. — Ладно, хер с тобой, отчаливай. Я сяду за руль. Верзила, ты тоже можешь сваливать в свое Автово! Один черт — по пути...