Валерий Горшков - Реаниматор

Едва вынырнули из пролеска на застроенную частными домишками улочку, как по-кошачьи мягко ступающий Реаниматор вдруг начал выписывать кренделя, спотыкаться. Глядя на него, Лобастый и Верзила стали делать то же самое. Особенно преуспел в лицедействе Верзила, поскользнувшись в грязи у свинарника и с яростными матюками растянувшись посреди шибающей в нос навозом лужи.

Когда за поворотом дороги на окраине поселка показался двухэтажный коттедж, размахивавший полупустой бутылкой расхристанный Леха обнял за плечи шатавшегося из стороны в сторону Лобастого, ткнул пальцем в сторону дома и громко сказал:

— Вон там она, сука, и блядует! Васька сам видел, как заходила!

— А чей это клоповник? — икнув, пробормотал Лобастый и посмотрел на бригадира таким натурально-одуревшим взглядом, что Леха даже хрюкнул от смеха. Вот актер, блин! Талант, похлеще Станиславского.

— Козла какого-то! Дачник, мать его! — злобно процедил Реаниматор, упорно двигаясь к цели. Краем глаза поймал бредущего слева «работягу» Верзилу. Глаза амбала сошлись у переносицы, челюсть отвисла, грязный как свинья. То, что требуется.

— Ворюга долбаный, виллу себе выстроил! — поддержал Лобастый. — Так мало ему, еще баб чужих трахать захотел! Слышь, Степан?!

— Ну... ик.

— Если Нинка твоя там, мы гондона отхерачим, как бог черепаху, а курятник обольем солярой и подпалим!

— А запросто! — кивнул Реаниматор. Поймав взгляд Верзилы, указал ему пальцем на обрезок металлической арматуры в придорожной канаве. — Петюня, а ну-ка, прихвати хреновину! Щас мы этому пидору городскому башку-то сшибем!!!

— Это мы завсегда, Степа, — явно балдея от прикольного спектакля, амбал нагнулся, подхватил ржавый прут и вслед за Лехой и Лобастым двинулся к ограде коттеджа. — Засветим, только искры брызнут!

Братки разговаривали так громко, что в опустившейся на поселок тишине не услышать их пьяные вопли было невозможно. Наблюдавший за коттеджем Реаниматор увидел, как в одном из окон второго этажа, за панцирем из закрытых белых жалюзи, промелькнула тень. Стало быть, их уже заметили. Очень хорошо. Самое время переходить к делу.

Леха посмотрел на припаркованный прямо перед домом минивэн с псковскими номерами, секунду подумал, а потом торопливо всучил Лобастому бутылку, выхватил у Верзилы железяку, размахнулся и врезал рифленым прутом по лобовому стеклу автомобиля, пьяно и хрипло закричав во все горло:

— Выходи, пидор гнойный! Где Нинка?! Куда ты ее дел, шалаву?! Убью!

Грохот, скрежет, звон, осколки стекла. Красота.

— Правильно, Степа, так ему, буржую! — весело рявкнул Лобастый и, от души размахнувшись, метнул в окно початую бутылку с водярой.

Разбившись о фигурную кованую решетку, литровая дура «Асланова» со звоном разлетелась вдребезги, оставив на стекле мокрый благоухающий след и обрывок бело-сине-черной этикетки.

— Эй, хозяин, выглянь на минутку, потолковать надо! — задрав голову, басом рыкнул Верзила. — И Нинку Степкину с собой прихвати!

Пацаны не подкачали. Реаниматор отшвырнул арматуру и бросился к входной двери, на бегу вытаскивая из пиджака снятый с предохранителя «ТТ». Прижался спиной к холодному кирпичу и затих. Бешеное биение пульса ощущалось каждой клеткой тела, нервы звенели как струны. Картинка перед глазами ритмично подергивалась в такт гулким ударам сердца.

Ждать ответной реакции пришлось от силы полминуты. Бронированная дверь коттеджа с грохотом распахнулась, и на пороге выросли два крепких амбала с красными бульдожьими рожами. Первый, одетый в спортивный костюм, сжимал в грабке «стечкин», в руках что-то дожевывавшего напарника матово поблескивало вороненой сталью помповое ружье. На лицах жлобов, ошалевших от такой наглости, без труда читалась жажда пустить алкашам кровь.

— Стоять, черви! — с завидной резвостью вскинув помповик, один из громил прицелился в застывшего перед крыльцом Лобастого. В действиях охранника угадывалась выучка опытного стрелка. — На брюхо, б...! Считаю до трех, скоты! Два с половиной...

Облаченные в робы и дубовые ботинки братки, вдруг оказавшись в роли легких мишеней, быстро смекнули, что дело — дрянь, камнем рухнули на тротуарную плитку, которой был замощен двор, и синхронно накрыли головы руками. Регулярные набеги ОМОНа на сауны и кабаки северной столицы приучили бойцов не искушать судьбу.

— Третий где?! — нервно зыркая по сторонам, с едва уловимым чухонским акцентом успел прошипеть белобрысый «спортсмен», но тут сбоку на его голову обрушилось нечто, и рассеянный свет белой питерской ночи сразу померк.