Валерий Горшков - Реаниматор

— Вряд ли это можно назвать проблемой, — слегка улыбнувшись, сказал детектив. — Скорее наоборот. Теперь сделка пройдет гораздо проще и быстрее.

— Да?! — удивленно приподнял брови Треф, не понимая, куда клонит посланец адвоката.

— Сегодня утром из Парижа прилетел патрон, — внезапно ошарашил его Жак, внимательно наблюдая за реакцией русского мафиози. — Месье Боярофф пожелал на данном этапе... э-э... переговоров встретиться с вами лично.

— Вот как? — слегка ошарашенно, но не настолько, чтобы вызвать у детектива какие-либо подозрения, пробормотал Леонид Александрович. Переглянулся с Русланом, который тоже вышел из машины. Тот лишь слегка дернул уголком рта. Поняв, что за ним наблюдают со стороны, Флоренский-старший умышленно неторопливо достал пачку сигарет, зажигалку, прикурил, дважды глубоко затянулся дымом и только затем спросил: — И где же господин адвокат? — Взгляд его непроизвольно скользнул по припаркованному буквально в нескольких шагах впереди вишневому «фольксвагену».

— Да, он там, — кивнул француз. — И прежде чем продолжить... наши дела, месье желает переговорить с вами с глазу на глаз. В минивэне, кроме патрона, никого нет. Это арендованная мной лично машина из агентства, обслуживающего инвалидов, — пояснил Гийом. — Я взял ее без водителя.

— Понятно, — пыхнув в сторону детектива дымом, цокнул щекой Леонид Александрович. Оглянулся, посмотрел на свою свиту. — Ждите меня здесь. И глаз с нашего французского друга не спускайте.

Сделав еще одну затяжку, Флоренский манерно разжал пальцы, бросил окурок на асфальт, раздавил его ботинком и направился к «фольксвагену»...

Адвокат сидел в инвалидной коляске у правой стороны минивэна, обращенной ко входу в «Прибалтийскую». Ноги его были закутаны теплым шерстяным пледом, и выглядел он жутковато — смахивал на внезапно ожившую мумию.

«С таким лицом долго не живут», — захлопывая за собой дверь, подумал Леонид Александрович и сел на сдвоенное мягкое сиденье напротив. «И на хера ему, без пяти минут трупу, все это надо?» — пронеслось в голове у игорного дельца. Вслух же он сказал совсем другое:

— Рад вас видеть, господин Боярофф. Как долетели?

— Ужасно. — Голос адвоката, выглядевшего измученным и больным, оказался под стать его внешнему виду — тихий, свистящий, исходивший откуда-то из глубины измученного недугом и старостью организма, он совсем не походил на тот бархатный баритон, который помнил бандит Леня. Сказав по-русски всего одно слово, Боярофф замолчал, вопросительно уставившись бесцветными глазами на своего бывшего клиента. Двенадцать лет назад за весьма средний гонорар он спас этого русского прохвоста от пожизненного заключения в комфортабельной французской тюрьме.

— Понимаю, — сочувственно вздохнул Флоренский и тут же сменил тему: — А как вы находите наш город?! Если мне память не изменяет, ваш отец был русским, родом из Санкт-Петербурга?

— Чуть лучше, чем я представлял себе, садясь в самолет в Орли, — на жутковатом, похожем на маску лице адвоката промелькнуло и исчезло некое подобие улыбки. — Но не настолько, чтобы оставаться здесь дольше, чем того потребуют наши с вами дела... Давайте перейдем непосредственно к делу, Леонид. Я в курсе того дьявольского спектакля, который разыграли ваши громилы в Троицком храме. Не скрою, он произвел сильное впечатление даже на меня...

— Я и мои компаньоны очень старались, — хмыкнув, сказал Треф. Заметив, как едва уловимо изменилось лицо старика, заверил твердо: — Все возможные источники утечки информации ликвидированы. У ФСБ нет ни малейшего шанса докопаться до истины.

— Что вы облили кислотой вместо... нее? — в тусклых глазах адвоката впервые промелькнуло нечто напоминающее любопытство. Лежащие на пледе высохшие, почти прозрачные руки дрогнули.

— Это была другая икона, — не моргнув глазом соврал Леонид Александрович. — Примерно схожая с оригиналом по времени создания, но уже изрядно испорченная и не поддающаяся реставрации. Я купил ее в монастыре под Архангельском.

— Значит, установить, что вандалами была уничтожена другая доска, теперь невозможно? — деловито осведомился Боярофф.

— Убежден, — кивнул Треф. — На трухлявую деревяшку вылили столько кислоты, что от образа практически ничего не осталось. Тихвинская Богородица исчезла навсегда. Для всех, кроме вас, месье Боярофф.

— Она... с вами? — Зрачки мумии внезапно загорелись, вспыхнули, словно последние угли догорающего костра под порывом ветра. — Я хочу ее видеть. Я хочу держать ее в руках. Прямо сейчас!