Михаил Нестеров - Возмездие - никогда не поздно

— Давай договоримся, Хэнк, — прохрипел Биленков.

— Договаривайся.

— Сколько тебе заплатил Кравец?

— Десять «штук».

— Я заплачу тебе двадцать. Двадцать, старина.

— И каждому из пятерых ты готов заплатить по двадцать «штук»?

— Почему… каждому? — Биленков задыхался. Казалось, не веревка душит его, а цепкие и все еще сильные пальцы копателя могил мертвой хваткой впились ему в горло.

— Ты ведь убираешь команду, так? И неважно, по своей инициативе или по приказу Жердева. Кравец — твоя ошибка, твой вирус, который проснулся в тебе через много-много лет. Кто бы знал, что так случится, правда? Я не верю в случайности, и твоя встреча с Кравцом закономерна. Как будто кто-то спланировал ее, а? — Старый Хэнк довольно рассмеялся.

Биленков бросил взгляд на Ким. Она была связана и не подавала признаков жизни.

— Что ты с ней сделал, урод?!

— Вот! — поднял указательный палец Хатунцев. — Наконец-то, я узнаю командира.

— Что ты с ней сделал?!

— Не ори! Я ее и пальцем не тронул. Это ты придавил ее, придурок. А теперь заткнись, или я заткну тебе рот своими трусами.

Хэнк потыкал пальцами в клавиши телефона и кратко сообщил в трубку:

— Он здесь. Вези бабки, и я покажу тебе место захоронения. Или ты хочешь пообщаться с ним? — Рассмеявшись, он знаками показал Биллу, что Кравец отказался от общения с ним, и добавил: — А ты, если не хочешь задохнуться раньше времени, лежи смирно. Алло? — возобновил он разговор. — Алло?

Ему пришлось выйти на улицу: связь в экранированном вагончике была нестабильной.

— Встретимся в конце последней аллеи. Там свалка. Там и найдешь меня.

Он вернулся в вагончик и, вооружившись пистолетом своего бывшего командира, спросил:

— Ты приехал на машине? Где ключи?

— Ключи в машине. — Билл сказал правду. Его единственная надежда на спасение — журналист, дожидавшийся его в джипе. Надежда слабая: этот чертов шеф-редактор не сможет противостоять свихнувшемуся ветерану спецназа.

— В машине остался кто-то еще?

— Да нет же, нет!

«Сделай же что-нибудь! — молил он журналиста. — Выйди из машины, и ты все увидишь».

Он представил себе Маевского и Жердева, обоих сразу, разделенных черной полоской, как при банальном монтаже в художественном фильме. Они вместе и в то же время — далеко друг от друга.

Единственное место, где мог оставить машину Биленков, было на въезде в этот заброшенный дачный массив: бетонированная плитами-пустотками площадка двадцать на двадцать метров, северный край которой уже начали ломать металлосборщики — они разбивали бетон и забирали арматуру. На ней и стоял «Шевроле-субурбан». Хэнк не особо надеялся, что найдет ключи в замке зажигания, пока не открыл дверцу джипа. Но не сразу: он в течение нескольких минут наблюдал из ближайшей развалюхи — не проявит ли себя вероятный помощник Биленкова. И с каждой минутой убеждался, что помощников у Билла нет, не считая косоглазой, он самостоятельно исправляет свой самый грандиозный ляп. Хэнк даже припомнил уникальный случай: киллер, избавляясь от свидетеля преступления, дважды выстрелил ему в голову, но свидетель остался жив и впоследствии опознал убийцу. Такие вот экзерсисы судьбы.

Хатунцев внимательно осмотрел коврики в машине. На водительском месте грязи оказалось больше всего, меньше — на пассажирском, задние места показались ему стерильными. Он осмотрел и бетонку, но следов на этом жестком покрытии обнаружить было невозможно.

Хэнк завел 230-сильный двигатель и направил машину в непролазную, казалось бы, чащу. Ветки сирени, разросшегося терна, чилиги и острого лоха оставляли на боках «Шевроле» по-настоящему глубокие резаные раны. Скрежет стоял такой, что у любого другого заныли бы зубы — но только не у Сергея Хатунцева. Развернувшись в двух десятках метрах от вагончика, он подогнал машину на задней передаче вплотную к живой изгороди.

Ступеньки лестницы снова скрипнули под его тяжестью, и снова он склонился над Биленковым. Тот лежал немного по-другому: рискуя удавиться, отполз от зловонного помойного ведра.

А Виктор при виде Хэнка подумал: «Сейчас он скажет: «Что же ты меня обманул, Витя?», и покажет из-за спины отрубленную голову журналиста».

Не показал.

Неужели…

Он мог сбежать, этот журналист. Мог сбежать, заслышав выстрел, бросить Билла, и это означало конец.

Старый Хэнк склонился над кореянкой и перевязал ее, как Билла, пропустив петлю через шею и закрепив концы на руках и ногах. Подхватив одной рукой под горло, а другой под бедра, вынес ее наружу. Таким же способом он освободил свой вагончик от Биленкова. Открыв дверцу багажника, бросил Юонг Ким на пол и, глядя на габариты багажника, вслух посетовал: