Андрей Измайлов - Белый ферзь

А тогдашние показания спидометра запомнились. Зачем-то. Но запомнились. Может, потому, что оговоренная заранее поездка в Питер заранее была с одной оговоркой: только не на машине, но поездом.

Дело не в куркулистости автолюбителя Колчина: нечего, мол, гонять родимую «мазду» в такие дальние концы! Просто трасса Москва — Санкт-Петербург, равно как и путь обратный — из Петербурга в Москву, достаточно непросты и небезопасны, если учесть, что за рулем — дама, и дама эта одна. Чай, не Радищев! Хотя тот тоже плохо кончил. Но уже совершив небезызвестное путешествие…

В общем, Колчин демонстративно уставился в показания спидометра перед тем, как покинуть «мазду» и присоединиться к гражданам пассажирам, вылетающим рейсом… Почти две недели назад…

Инна отправилась в Питер не «маздой», но поездом. Как и было оговорено. Вот только вернулась ли?

Колчин закончил профилактическое изучение машины. Ничего. Чисто. Однако… чувство боевой ситуации.

Вчера он счел флюиды в аэропорту следствием привычного «дыма отечества» — далекие от доброжелательности и неуловимые взгляды земляков. А неуловимые потому, что имя им — легион.

Но теперь-то, в утренне-пустынном дворике своего же дома! Чувство боевой ситуации обострилось — нет, из многочисленных окон никто не следил, так чувствовалось. Во всяком случае НЕУЛОВИМЫХ взглядов не было. Так только — ранние пташки из категории родителей и малолеток: нас рано, нас рано мама разбудила! с ранцами, с ранцами в школу мы пойдем. Да и те поутру в окно выглянут мельком: как погода? снег? дождь? во что одевать?

И тем не менее… Чувство не обманывало, саднило. Машину он исследовал. Достаточно тщательно для обнаружения чего-нибудь эдакого, взрывного. Но достаточно ли тщательно для выявления чего-нибудь эдакого пульсирующего-сигнализирующего, типа «маячок»? И отпадает нужда в наблюдении визуальном за нужным субъектом.

Из подъезда вышел майор-полковник Борисенко:

— Давно не виделись? — в смысле, хозяин и его машина.

— Давно. Тебя подбросить?

— Здесь же — тьфу!

Да-да, отсюда до РУОПа по прямой, по Шаболовке, — километр-полтора.

— Ром! — Колчин запнулся, подбирая слова. — У тебя есть возможность по своим каналам прокачать: что с Инной?

— Ага! — отметил что-то про себя Борисенко. — Значит, так-таки… А позавчера? — имея в виду пойманные им шорохи за колчинской дверью.

— Нет. Не она. Точно.

— Но из Ленинграда она вернулась?

— Ром! — достаточно мимики. Не повторять же «я… только вернулся», лишь поменяв «вчера» на «позавчера».

Вероятно, давешний разговор под сакэ и бутербродности уже настроил Борисенку на определенный лад. Более того! Он и тогда еще был готов откликнуться — но тогда еще Колчин не был готов аукнуться. Только после «жучка» стало ясно — случайности исключены. А закономерностями подобного рода кому заниматься вплотную, как не РУОПу.

— Займусь… — сказал Борисенко, никакой не простоватый мужичок, никакой не любитель розыгрышей. Майор Борисенко. — К вечеру постараюсь выяснить…

Что именно выяснить, оба они не стали уточнять. Если есть возможность прокачать ПО СВОИМ каналам — это не безнадежный показ фотографии на десять секунд телевизионного эфира, это минимум информации для посторонних и максимум усилий, прилагаемых системой. Системой, в которой — профессионалы своего дела. РУОП…

— Только ты мне не звони, Ром. Я сам зайду.

— Даже так? — Борисенко тоном показал: он понял, как это «так». Зря ли шорохи в соседской квартире, где ни хозяина, ни… хозяйки.

— Даже так… — подтвердил Колчин.

— А сейчас куда? Далеко? Надолго?

— Надо… — неопределенно сказал Колчин.

— Может, людьми помочь? Еще чем?

— Не надо! — определенно сказал Колчин.

— Тебе видней.

…Электронные ключи-дубликат сработали, «мазда» сдержанно зарычала. Колчин вывел ее из мини-гаража, запер «ракушку», выехал со двора на Шаболовку, далее — на Калужскую площадь, далее — в центр, в центр.

Обогнал через двести метров майора-полковника (тот бегал до работы трусцой — и запыхаться не успеешь, а уже успел, но какое-никакое средство от гиподинамии), бибикнул ему. Борисенко жестом показал: езжай-езжай, сделаем все!

Было 10.30.

На пересечении Страстного бульвара и Петровки есть такой мебельный магазин. Это необъяснимо, но в любое время года (зима ли, лето ли), в любую погоду (дождь ли, зной ли) перед входом в мебельный магазин выставлены образцы, но не в интерьерном порядке, а в кучевой безалаберности — будто переезжают и только грузовик ждут, вот-вот должен подъехать. Мягкие кресла, журнальные столики, установленные на попа «сексодромы» и прочая, и прочая.