Андрей Измайлов - Белый ферзь

Скорее она у бывшего мента, а теперь полукриминаль-ного легала, — на цепи. Пусть и златой. Не важно — короткий поводок, длинный. Но поводок.

Она теперь не торгует в ларьке, не запирается наглухо от рэкетиров.

Она теперь — жена очччень влиятельного мужа, только влияние это распространяется на вполне известный круг людей.

А! К слову! И к месту! Если Колчин не ошибается, аккурат у метро «Удельная» в свое время Мыльникова (тогдашняя Красилина) торговала с ларька всяческими «дурилками», когда по-дурному восстала против рэкета и в конечном счете заработала непроходящий тик.

Рассказывала ведь Инна, младший друг, пытаясь загасить вечно тлеющее предубеждение Колчина в отношении Галины, старшего друга.

Да ладно вам! Повтор: друзей детства не выбирают, дружите хоть до старческого маразма! Только Колчина не вынуждайте!..

Хм! Друзей детства. Снова к слову, снова к месту: и ведь прошло Иннино детство в скверике, в доме, откуда полчаса назад ретировался Колчин, и где (Ленинград — город маленький!) обитала та же тогда еще Лешакова — откуда и общее детство.

Это потом, позже, Инна с Валей Дробязго переехали в Москву.

Это потом, позже, Лешакова стала Красилиной и переехала на Комендантский, где…

…где из последних минут ждут в гости рождественского москвича Юрия Дмитриевича!

Нет, определенно, пауза хоть в полчаса была необходима после буйства-полноводья чувств на Скобелевском, 17.

Но — пора, пора!

То удобно, что до четы Мыльниковых на машине — минуты три, сквозь лесопарковый массив по пристойному асфальтовому покрытию.

Однако — подарок!

Цветы — само собой. Пузырь — само собой. Лешакова-Красилина-Мыльникова уважает нечто полуалкогольное, экзотическое. «Мисти», если Колчину не изменяет память (привозила с собой из Питера: «Нет, вы попробуйте! Вы оцените! Это надо не глотками, не глоточками! Надо — поцелуйчиками!» Щ-щ-щас! Схожу-ка я за пивом. Внизу, «У Гриши», «Тверское-темное», извините, гости дорогие!).

Ныне он гость… А взять бы полдюжины питерского «Портера»! По слухам, приличное, даже более того. В Москве такого нет. Ну да — ритуал: дары должны соответствовать вкусам одариваемых. «Мисти» так «Мисти». Однако это не подарок, это так…

Что бы такое придумать… что бы…

Вот! Кто у Мыльниковых? Дог?

Помнится, «старший друг» на кисель исходил, рассказывая год назад о взятом в дом щенке — пятнистый дог, да! Инна пыталась деликатно закрыть тему, зная «послевкусие» Колчина от давней смерти Чака, бульдожки. Но «старший друг» игнорировал намеки-заминки.

Нет худа без добра! Цепь ассоциаций — цепь. Короткий поводок, длинный поводок. Рождество. Подарок. От души! Душе. Хоть таким сложным образом, но презреть ритуал, соблюдая ритуал! Подарок всей семье — всем, и самому душевному из всех в семье. Будешь ты теперь, бедолага, ходить по струночке. В прямом смысле, не в переносном. «Цепь — лучший подарок!» Поводок-струна — лучший подарок. На Рождество. Всей семье! И лично — бездуховному щену. Киоск, изобильный собаче-кошачьими консервами-мисками-шампунями-фенами-намордниками, еще торговал.

Рядышком мерзлая старушка торговала залежалой неликвидной литературой: роман-газетами, сборником «Товарищ комсомол» (о, Ревмира Аркадьевна, о!), Гражданским и Уголовным кодексами РСФСР — с потертыми корешками, оббитыми уголками… Затрепаны в хвост и в гриву. Бывший дефицит. Незнание законов не освобождает от ответственности за их нарушение, помните? Цугцванг: дайте хоть их, законы, прочесть-ознакомиться! — хрен в сумку! они только для служебного пользования! — а где бы достать? чтобы прочесть-ознакомиться? — а вам, собственно, зачем? есть намерения нарушить? — не-ет… просто чтобы знать… — когда понадобится, вас вызовут и ознакомят! — ку… куда?! — куда надо, туда вызовут! свободны! пока что…

Иные времена, иные нравы. Теперь старушки за ничто готовы сбагрить праздным прохожим бывшие для служебного пользования своды законов бывшей страны. Спрос — нулевой. Еще и бравые блюстители в полном облачении норовят шугануть, пинком сапога расшвыривая пожитки: неча тут, понимаешь! Теперь знание законов новой (да бывшей, бывшей!) страны освобождает от ответственности. Законы сами по себе, ответственность сама по себе.

(Вот и Колчин сам по себе.

А куда? В милицию заявление писать: ушла из дому и не вернулась…

Кто? Жена? Зна-аем мы этих жён! Сколько дней тому назад? Неделю-полторы? Мужик, ты чё? Не знаешь, что в стране творится? А туда же — баба пропала! Всероссийский розыск объявлять? Поищи-ка сам. Знаем мы, мужики, этих баб!)