Иван Сербин - Проба пера

— Кусок-то чужой. Американца это кусок, понимаешь? Его бригада с этого места кормится. Они там бабки отмывают. Траты, сам понимаешь, бесконтрольные. Что напишешь, то реально твое и будет. Ты там нарисуешься, звон пойдет, напряги могут возникнуть. На тебя, ясно, наезжать не станут, «папе» предъявы выкатят. Подумают, он людей послал. Поэтому, братан, за базаром конкретно следи, хорошо? И если что, кидай мне на трубу.

— Хорошо, Чингиз.

Борику визит в контору пришелся явно не по душе. Продюсерский центр располагался на пятом этаже старинного, еще дореволюционной постройки, здания. Весь первый этаж занимал шикарный ресторан, второй — куча контор поменьше. Третий — страховое, а четвертый — охранное агентство.

Приткнув «БМВ» у кромки тротуара, охранник просмотрел вывески, украшавшие стену, словно памятные доски, затем достал из-под кожаного сиденья ствол, передернул затвор и сунул пистолет за брючный ремень на спине.

— С тобой пойду, — решительно заявил он.

— Да ладно, Борь, сам справлюсь, — ответил Дима, подхватывая кейс.

— Ты справишься, — Борик хмыкнул. — Половина этих контор козлиных — «американские».

Они выбрались из иномарки, вошли в здание. Отделка давила роскошью, Дима даже слегка сробел, но Борик только презрительно фыркнул. На него богатство обстановки не производило такого впечатления, как на неопытного мальчишку.

— Ты, главное, когда базар тереть будешь, не давай ему понтами себя валить, понял? — наставлял он Диму, пока они поднимались в лифте на пятый этаж. — Помни, ты мужчина реальный и люди за тобой стоят реальные.

Честно говоря, Дима плохо понимал, что значит «не давать валить себя понтами», но твердо решил не уходить, пока не получит своего. Уж если он отца сумел уломать дать деньги, то неведомого Эдуарда Александровича как-нибудь уговорит.

Приемная Эдуарда Александровича оказалась огромным залом с компьютерами, мощными итальянскими диванами чистой кожи, аквариумами в углу и миловидной секретаршей.

— Как вас представить? — спросила она, улыбаясь неживой кукольной улыбкой.

— Скажите, к нему от Миши пришли, — ответил Дима вполне корректно. — От режиссера.

Плохо начал, надо было фамилию у Мишани спросить. Не сообразил сразу.

Секретарша, развязно виляя бедрами, скрылась в кабинете.

— Во, коза конкретная, — не без восхищения заметил Борик. — Интересно, он ее парит?

— У него есть кого парить, — Дима поморщился. — Давай вопросы физиологии на потом оставим.

— Давай оставим, — согласился Борик. — Но я бы ей вдул.

Секретарша появилась минуты через две.

— Эдуард Александрович сейчас очень занят, а вы без звонка… Он просил подъехать завтра.

Дима посмотрел на Борика. Тот вздохнул, поднялся. Дима тоже поднялся. Он не очень отчетливо представлял себе, правильную ли линию поведения выбрал, но не сомневался: никаких неотложных дел у продюсера нет. Тот просто проверяет их на вшивость.

Дима отстранил секретаршу и вошел в кабинет. Борик, удовлетворенно тыкнув, подхватил девушку за плечи, повернул к себе:

— Слушай, красавица, а ты чем вечером занимаешься, а?

Кабинет у продюсера, вопреки ожиданиям Димы, оказался маленьким, даже тесным. Меблирован он был дорого, хотя и шаблонно, но роскошь мебели скрывали кипы бумаг, разложенные где ни попадя. Книги, статьи, сценарии, раскадровки, эскизы, документы — все это лежало грудой на столах, на подоконнике, на журнальном столике… Дима огляделся, подошел к креслу, смахнул с него бумаги и присел.

Эдуард Александрович разговаривал по телефону. Он оказался невысоким, полноватым и каким-то… нескладным. Коротенькие волосы не могли скрыть цветущую лысину. Короткая бородка несколько сглаживала отвисающие щеки.

— Минуту, — сказал продюсер в трубку и удивленно взглянул на вошедшего мальчишку. — В чем дело, товарищ?

— Вы закончите разговор, Эдуард Александрович, я подожду, — вежливо улыбнулся Дима.

Он догадался, что продюсер «пробивал» их.

— Эээээ… — подтверждая Димины догадки, промямлил в трубку тот. — Я попозже перезвоню. — Он отложил трубку, откинулся в кресле, явно стараясь изобразить превосходство. — Так что у вас за дело? — и тут же взглянул на часы. — Только у меня мало времени, юноша. Потрудитесь излагать свою просьбу коротко и ясно.

— Конечно. Я хочу, чтобы вы передали мне права на постановку «Гамлета».

— Что? — продюсер едва не поперхнулся от удивления. Он явно ожидал совсем другого разговора. Возможно, предъявы, возможно, наезда, но только не просьбы об уступке прав. — Права на «Гамлета»? А зачем они вам?