Иван Сербин: Проба пера

— Тогда при чем тут Вяземский с Американцем? — перебил его Пестрый. — Они оба — мужчины реальные. У нас с ними никаких проблем не возникало.

— Если бы Вяземский и Американец узнали, что мы заказали таких бобров, как Божа и Колыш, они бы нас не поддержали. Сходняк нас объявил бы, и Американец с Вяземским были бы вынуждены взяться за волыны. У Американца вторая по численности бригада в городе. Вяземский идет следом за ним. — Борис Борисович вздохнул. — Мы это понимали и решили обезопасить себя на случай серьезных разборок. Потому-то и заказали Американца и Вяземского первыми.

— Ни болта себе раскладец, — Боксер покивал мощной головой, отчего на могучем загривке его образовались складки.

Пестрый цокнул языком:

— Да, б… Базара нет. Дела гнилые. Придется перед братвой ответ держать.

— Я не утверждаю, что именно так все произойдет, но это наиболее вероятное развитие ситуации. Слить братве убийцу и заказчика было бы самым простым решением проблемы, — закончил свою речь Борис Борисович.

— В общем, поступим следующим образом. — Мал о повернулся к Челноку: — Ты задействуй наши связи в ментовке и ФСБ. Выясни об этом парне все. Если всплывет что-нибудь подозрительное…

Тот кивнул:

— Скажу пацанам, они все сделают.

— И еще. Отбери пару ребят потолковее, пускай присмотрят за ним. Мужчина вроде реальный, но кто знает, что у него на уме.

— Ништяк.

Вячеслав Аркадьевич откинулся в кресле, покосился на стоящего у двери охранника:

— Скажи, пусть зайдет.

Гость вошел, спокойный, уверенный в себе. Мал о кивнул.

— Сколько ты хочешь?

— Двести тысяч. «Зеленью», разумеется, — ответил тот. — Плюс расходы по делу.

— Не многовато, братела? — снова окрысился Пестрый. Ему гость не нравился.

— Мне кажется, сумма вполне адекватна тем неприятностям, от которых я вас избавляю, — заметил гость, глядя при этом на Вячеслава Аркадьевича.

— Договорились. С чего планируешь начать?

— Поищу стукачей.

— Думаешь, в окружении «махновцев» водятся стукачи?

— В их окружении — вряд ли, — улыбнулся гость. — А вот в окружении убитых авторитетов они должны быть. Откуда-то киллер получал информацию о нравах и привычках жертв. Он очень грамотный человек и не стал бы полагаться на случай. Прежде чем приступать к работе, этот человек должен был выяснить все о своих жертвах.

— Разумно, — согласился Мал о .

— У меня уже есть кое-какие наметки, — сообщил гость. — Я постараюсь «пробить» их побыстрее.

— Быстро — это как? — поинтересовался Боксер. — Через неделю, через год, через два?

— Сегодня. Завтра. Может быть, послезавтра. Все зависит от того, как скоро мне удастся организовать дело.

— Годится, — Мал о кивнул. — Мне не звони. Появится реальная информация — сбрасывай Вадиму на трубку, он мне передаст. Если понадобишься — я сам тебя разыщу.

— Договорились, — гость взял со стола портсигар, сунул в карман.

— Аванс за свою работу получишь, как только представишь первый реальный результат, — добавил Мал о . — Боксер, скажи парням, пусть отвезут человека в город.

— Без базара. — Здоровяк поднялся из-за стола, кивнул гостю: — Пошли, братан. Доставим тебя в лучшем виде.

В сопровождении Боксера гость вышел за дверь.

«Вольво-940» подъехал к воротам «Мосфильма» в десять утра.

Димка вылез из салона, огляделся. На губах его блуждала улыбка. Тому было несколько причин. Во-первых, он сегодня женился. Причем на самой красивой девушке в мире. Во-вторых, он первый раз получил возможность посмотреть на настоящую киносъемку.

Временами ему казалось, что, если бы его отец, Вячеслав Аркадьевич Мал о , не настоял на том, что Дима должен стать бизнесменом, он обязательно занялся бы именно кино. Таинственный мир киноколдовства притягивал его сильнее магнита. Дима старался смотреть все фильмы, выходящие на экран. В его комнате, оборудованной самой мощной системой «домашний кинотеатр», наряду со стеллажами, заполненными книгами, стояло несколько стеллажей с видеокассетами. Две с половиной тысячи фильмов. Такова была его личная коллекция. Отец относился к увлечению сына довольно снисходительно. Единственное, чего он требовал, чтобы «все эти видео-шмидео не мешали учебе». Дима старался вовсю. Единственное время, которое для него было свято, — кинофестивали. Он летал в Сочи смотреть фильмы на «Нике», целыми днями просиживал в кинотеатрах во время Московского международного, а пару раз, с разрешения отца, летал в Канны. Втайне Димка надеялся постепенно влиться в кинотусовку, стать в ней своим. Это были детские надежды. Никто не обращал на него внимания, а он, сын одного из самых известных авторитетов страны, смотрел, открыв рот, на прогуливающегося по пляжу режиссера Говорухина, несущего на руках крохотную собачку, на певца Розенбаума, пьющего разливное пиво и аппетитно жующего крупных вареных раков, на жарящегося под солнцем актера Абдулова, на катающегося на водном мотоцикле Еременко. Как же Димка хотел быть принятым в их мир, но… мечты оставались лишь мечтами. Киномиру не было никакого дела до него, Димки. Собственно, именно в Сочи, на кинофестивале, он и познакомился с Натальей. Она приехала с каким-то начинающим режиссером. Режиссер был на полторы головы ниже своей спутницы, зато держался с таким апломбом, словно его фамилия была Спилберг или Коппола.