Ф. Скаген - Виктор! Виктор! Свободное падение

Чем я топлю? Раскурочил дровяной сарай. Нурдванг будет в ярости, но что поделаешь. Не могу же я замерзнуть тут насмерть. А когда сарай превратится в золу и дым, примусь за сортир. Там тоже отличная сухая вагонка. Главное — не забыть, что просмоленную картонку можно жечь исключительно ночью.

Мне опять снились деньги. Я снова был в Брайтоне и когда достал из чемодана деньги, чтобы их разменять, служащий банка расхохотался мне в лицо и сказал, что они не принимают водочных этикеток.

Стал рисовать себе свое будущее, очень помогло!

Четверг, 25 февраля

По-прежнему ветер, сегодня я не решился рыбачить. Три реактивных самолета несколько раз пролетали над хижиной. Наверно, они с аэродрома в Эрланде. Без четверти двенадцать, как раз когда на чемпионате стартовала мужская эстафета, я вышел по нужде. И обнаружил на северо-западе военный корабль. Надеюсь, здесь не затеваются военные учения?

Теперь Норвегия чуть не каждый день выигрывает золото. Слушал не отрываясь репортаж про эстафету от начала до конца. И когда Оддвар Бро и Завьялов финишировали одновременно, то позабыл, где я и что со мной. Только представить, что крохотная Норвегия легко уделывает Советский Союз!

После обеда ветер стал стихать, и на небе появились голубые проплешины. Хорошо, а то сарай уже на исходе. На обед съел жаркое и закусил ананасом. Надо было закупить более разнообразную пищу, хотя самое важное — что я питаюсь рационально, полноценно и нахожусь в хорошей форме.

С кровати, где я сижу в обнимку с машинкой, видно хижину так, как я навсегда запомню. Свет керосинки мягко освещает комнату. Убежище Нурдванга с таким же успехом могло быть и горной хижиной, за тем лишь исключением, что окошко время от времени заслоняет волна, наотмашь лупящая по прибрежным камням. Изоляция навела странный порядок у меня в мозгах. Я стал видеть вещи яснее, чем прежде.

И все-таки стопроцентного спокойствия нет. Временами мой утлый плот начинает засасывать бездна. Падение подобно оргазму в момент острейшего страха, и когда я после этого прихожу в себя, у меня дрожат руки Тогда я опрокидываю стопочку и начинаю громко свистеть или вслух препираться с радиоведущим. Факт моей смерти никого так и не заинтересовал. Может, они уже кремировали меня и закопали урну? Нет, вряд ли при отсутствии трупа дело зайдет так далеко.

Может, все как раз наоборот. Они все умерли И я — единственный на земле бессмертный Это моя самая излюбленная мысль.

Снова включили эту жуткую сирену. Какого черта, тумана же нет! Каждую ночь этот вой полощет меня, вверх-вниз. Много лет назад Рэй Бредбери сказал, что ревун может заставить восстать из небытия вымерших доисторических гигантов — они узнают в этих завываниях первобытный клич к спариванию. Бурящий звук исполнен неприкрытой злобы, и у меня от него все внутренности начинают ходуном ходить. Уж лучше ветер, хотя и его я стараюсь заглушать радио.

Это опасные мысли. Не надо так писать. Я должен держать себя в руках. Сейчас взял и выключил радио, специально. Надо научиться сносить вой сирены. И главное — не забывать, что я — последний на земле человек.

Как раз на слове «бессмертный» в стену постучали. Это был один из самых жутких моментов моей жизни. Легенда, которую я сочинил себе и в которую вжился — что я последний на земле человек, — исключает, что кто-то может шататься под окнами и стучать в стены. Но стук я слышал совершенно явственно. Я скатился с кровати, смахнув на пол пишущую машинку. Распахнул дверь и замахнулся топором. Но на улице никого не было. Просто завалились остатки сарая и стукнулись о стенку. Сердце все еще выскакивает из груди. Все извожу себя вопросом: а вдруг правда сюда кто-нибудь заявится. Дверь нараспашку. Сейчас я запер ее снаружи, влез обратно через окно и задернул штору. Немного сложно, зато эффективно. У хижины абсолютно нежилой вид. А ставня уже нет, на нем я вчера испек хлеб.

Пятница, 26 февраля

Всю ночь мучился одним и тем же кошмаром. Я бежал по бескрайнему болоту, спотыкался, и меня начинало засасывать. Они все время наступали мне на пятки, дышали в спину, хрипели, как волки. Есть предел тому, что человек может выдержать. Хоть я и привык, что все против меня. Совсем жутко стало, когда Кари отвернулась от меня и переметнулась на их сторону.

Когда сон сливается с реальностью, это невыносимо. Ночью пришлось встать и одеться, чтобы отогнать кошмар. Виски вроде помог, но когда я лег обратно, то уже не уснул. Сейчас, к вечеру, я совершенно выжат. Весь день еле таскал ноги, но не давал себе отдыху. Потому что спать я буду ночью!