Ф. Скаген - Виктор! Виктор! Свободное падение

Он хорошенько намылился и минуту спустя уже нежился под горячим душем, насвистывая мотивчик, в котором не лишенное музыкального слуха ухо без труда узнало бы арию из «Летучей мыши». С удовольствием растершись мохнатым полотенцем, Мортен голышом прошлепал в номер, немного походил, остывая, затем положил на столик атташе-кейс и раскрыл его.

Снова по всему телу разлилось это великолепное ощущение. Вот они, эти ровные пачки десятифунтовых купюр — его пачки, — уложенные аккуратными рядами. Результат нескольких месяцев напряженной филигранной типографской работы. Всего — 196 800 фунтов стерлингов.

Он не стал ласково гладить купюры, ни тем более разбрасывать их наподобие конфетти. Вместо этого он направился к бару, распечатал бутылку, насыпал в стакан льда и плеснул туда виски. Затем, повернувшись к груде денег, медленно поднес стакан к губам.

— Твое здоровье, Мортен. Это твой день.

А что, разве не так? Уж это-то он может себе позволить. Одним глотком он отхлебнул половину содержимого, не в силах оторвать глаз от раскрытого чемоданчика.

Деньги практически ничем не отличались от настоящих. Он знал, что лишь самый тщательный анализ экспертов Английского Банка может выявить подделку. Хотя и им придется изрядно попотеть, доказывая это. Так что, он вполне мог постепенно по мере надобности расплачиваться ими. И все же рисковать не хотелось. К примеру, детектор валюты мог определить, что металлическая защитная полоска на купюрах ненастоящая. Нет, пожалуй, все же следует составить список всех банков и почтовых контор и отметить их на карте Лондона. А затем провести молниеносную операцию по размену. Ведь рано или поздно какому-нибудь въедливому служащему может придти в голову проверить банкноты потщательнее.

Однако с этим можно не торопиться. Сперва нужно хорошенько здесь освоиться, изучить условия жизни, чтобы избежать каких-либо случайностей. Он все предусмотрел и заранее подготовился к такой ситуации, когда на первых порах будет ощущаться некоторый недостаток в деньгах. Разумеется, он обо всем позаботился — именно это неотъемлемое качество, присущее лишь профессионалам, отличало Мортена от заурядного преступника.

Из кармана пиджака он достал бумажник. Что-то около семидесяти пяти фунтов. Однако там лежало еще и удостоверение личности на имя Питера Кокрейна. С фотографии на него смотрело не просто похожее на Одда Кристиана Гуллхауга лицо, а тот же самый человек. Те же очки, та же бородка. Дальновидный мистер Кокрейн имел счет в международном банке с филиалом в Лондоне. По меньшей мере 37 422 швейцарских франка. С сентября на них, разумеется, набежали проценты. Это были те деньги, которые он прошлым летом выманил у сердобольных норвежцев, думающих, что они помогают нуждающимся в Польше. Нет, с разменом фальшивых купюр можно было не торопиться. Если вести такой образ жизни, какой он для себя наметил, денег на счете должно хватить как минимум на год. Завтра же Питер Кокрейн побывает на Фенчерч стрит и снимет определенную сумму. Несколько веселых денечков на акклиматизацию в этой столице мира, а затем следует вплотную заняться реализацией своих планов: подыскать приличное жилье (может быть, в Челси, а может, в Харроу?), завести необходимые знакомства. Разгульная жизнь ему, разумеется, ни к чему. Единственное, чего ему хотелось бы, — это добиться более или менее устойчивого положения, обеспечить себе все то, чего он был лишен в течение пятнадцати лет неудачной супружеской жизни.

Он допил виски. Брошенный в зеркало взгляд напомнил ему, что он все еще стоит абсолютно голый. В большом чемодане нашлось чистое белье, рубашка, брюки и свитер. Они пришлись в пору — габариты прежнего владельца, к счастью, совпадали с его собственными. Он с удовольствием оделся. Хозяин уже не сможет потребовать их назад.

менее суток назад вдруг неожиданно появился откуда-то, грозя испортить всю тонкую игру. Мортен и сейчас еще пытался оттолкнуть от себя ужасную правду, отказывался вспоминать те страшные минуты, когда решалась его судьба. Господи Боже, неужели же это он, Мортен Мартенс, вырвал из рук незнакомца пистолет, направил в лоб и вышиб из него дух?

Когда пальцы его коснулись серой, с вороненым отливом вещицы, лежащей на дне чемодана, все тело пронзила нервная дрожь. Какого черта он взял с собой этот пистолет? Неужели рассчитывал, что он может еще понадобиться, например, в такой же ситуации, как вчера?