Михаил Нестеров - Мобильный свидетель

Правда. Которая никогда не колола глаза Саше, даже когда он убивал. Потому что он выполнял приказы…

Карпов. Сволочь!

Но когда он был завербован? И кто вербовщик — Эшли Смит? Которая не променяла свой интерес к работодателю Котика на адрес своей семьи. Она знала его имя, играя с Котиком, как кошка с мышью.

Карпов вышел за рамки своих полномочий. Котик словно взял с него пример. Ему не понадобилось много времени, чтобы узнать адрес бывшего военного прокурора…

Михаил Рогожин открыл дверь подъезда и оказался в тесном тамбуре, за которым неожиданно для тех, кто заходил в этот дом впервые, находился просторный холл с конторкой консьержа. Тяжелая металлическая дверь позади обычно плавно отсекала входящего от внешнего мира, в связи с чем однажды сам Рогожин сравнил дом Рамаданова с субмариной. Сегодня все произошло не так, как обычно. Сегодня в тамбуре было тесно. Шагнувший следом человек приставил Рогожину к спине пистолет и предупредил:

— Дернешься — убью. Пошел вперед. И веди себя естественно.

Котик пошел сбоку от Рогожина, догнав его в пару широких шагов и заслоняясь им от консьержки, лет 55 женщины. Та была занята разгадыванием кроссворда, изредка бросая взгляд на телевизор в углу конторки.

Они зашли в кабину лифта. Рогожин сдвинул решетки и потянулся было к кнопке. Котик пресек его попытку, надавив ему рукой на затылок и прижимая его к решетке. Освободить его от пистолета было делом нескольких секунд. Переложив ствол в карман широкого льняного блейзера, Котик отпустил Рогожина. Тот повел шеей и нажал на кнопку четвертого этажа. Прежде чем покинуть кабинку, он предупредил Котика:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Саша грубо подтолкнул его спину:

— Вперед!

Рогожин открыл дверь своим ключом и, прежде чем перешагнуть порог, предупредил о себе стуком.

Прокурор брился перед окном, как будто мог видеть в нем свое отражение. В комнате было прохладно и тихо, как в склепе, и только электробритва создавала живой фон.

— На пол, — отдал Котик команду Рогожину. — Руки за голову. Ноги скрестить. Смотреть вперед.

Казалось, прокурор дожидался, когда Рогожин выполнит эту команду. Выключив бритву, он провел ладонью по подбородку, проверяя качество бритья, и только после этого обернулся.

Несомненно, он и раньше видел этого человека, но где? Ему было важно самому вспомнить его имя. У Рамаданова была исключительная профессиональная память, однако последнее время она появлялась строго по вызову, как девочка. Он чувствовал себя по-настоящему свободным, когда она отдыхала: он жил настоящим, не опасаясь тревожного прошлого. Он вспомнил имя этого человека, и только он один мог ответить на его вопросы:

— Где Паршин? Что ты с ним сделал? Или вы вдвоем пытаетесь сделать меня?

— Паршин мертв.

Чтобы поверить Котику, прокурору следовало идти от обратного. Что он и сделал, спросив:

— Потому что ты жив, да? Рассказывай! — потребовал прокурор. И взорвался на Рогожина: — А ты встань! Что ты стоишь передо мной на коленях?! Сейчас он уберет пистолет, потому что я гарантирую ему безопасность. — Рамаданов сбросил обороты. — Во всяком случае, пока я не выслушаю его и пока он мой гость. Убери, убери оружие, — обратился он к Котику напрямую. — Пока что я не предлагаю тебе сдать его.

Котик и Рогожин выполнили приказы «громовержца», невольно переглянувшись.

Прокурор словно выдохся, затратив на эти несколько команд всю свою энергию. Он сбросил внутреннее напряжение, снова оказавшись под защитой Рогожина, и подошел к горке, налил рюмку коньяку, выпил залпом и перевел дух, вытянув губы, как будто свистел.

— Выпьешь? — спросил он Котика в надежде, что тот откажется: руки у Рамаданова подрагивали, и он боялся расплескать напиток и выдать накатившее на него волнение.

— Почему бы нет?

«Черт бы тебя побрал!»

— Ну так иди и налей себе сам!

Прокурор занял место в кресле, как в первом ряду в партере, и смотрел, как Котик спокойно подходит к горке, выбирает рюмку, наполняет ее коньяком, опрокидывает в рот (как будто пародирует прокурора), ставит на место, садится за стол, расстегивая пуговицу льняного пиджака.

Он начал рассказ со своего знакомства с Карповым, подробно остановился на его биографии, вкратце пробежался по своей — как будто оттенял более важные фигуры, окружавшие его, своей персоне не уделяя должного внимания. Он привел свои расчеты, которые указывали на Карпова как на агента ЦРУ.

Рамаданов жестами попросил у Рогожина бумагу и авторучку, сделал несколько заметок. Насколько он понял, заказы Карпова не шли в разрез с интересами военной разведки ; интересы глухонемого правительства при этом прокурор по определению в расчет не брал. Военный финансист, которого убрал Котик, заслуживал самого сурового наказания — расстрела. Еще один делопут — копия первого. Но чем эти двое помешали ЦРУ, которое санкционировало устранить их? По логике вещей, ЦРУ должно было всячески поддерживать двух подонков, которые, по сути, вели подрывную работу: разворовывали страну в целом и военное ведомство в частности, расшатывали обороноспособность.