Дмитрий Дубинин - Срочный груз из прошлого

Степаныч был явно навеселе.

Протопав по комнате, он плюхнулся на стул, пригладил длинные седые волосы и пророкотал:

— Внук… Мужики, внук родился!

…Дальнейшее можно было бы и не описывать — дураку понятно, что за этим последовало — скинувшись на пару пузырей, мы заслали самого молодого грузчика в лавку… Утром, после диспетчерской летучки, мы спустились в раздевалку и прямо там допили почти всю водку (полбутылки мы выпили еще во время смены — не удержались). А вечером этого же дня мы собрались у Степаныча дома — «обмывать» внука. Событие, конечно, в жизни любого человека выдающееся, по этому поводу я даже надел костюм с жилетом и «гаврилкой», хотя, если честно, терпеть не могу галстуки. Мы неплохо нагрузились и засиделись допоздна. Таньку я, правда, успел заранее встретить, проводить до дома и сообщить, что приду поздно, предупредив, чтобы на улицу не высовывалась.

Выпивши, закусивши и пошумевши, мы начали расходиться. На улице я попрощался с гостями Степаныча и, поймав мотор, поехал восвояси. Выпил я, конечно, изрядно, но не настолько, чтобы искать, пусть даже неосознанно, каких-либо приключений.

Приехав в наш массив, я рассчитался с водителем, вышел из машины и направился дворами к дому, стараясь идти как можно ровнее и не думать о том, как Танька начнет ворчать: «Опять назюзюкался»…

Неожиданно я вспомнил, что сегодня пятница, и что я с этими празднованиями запамятовал позвонить Саше Иванову. Чертыхнувшись, я пошарил в карманах и, к счастью, нащупал жетон. Подойдя к телефону-автомату, висевшему на стене одного из домов, снял трубку. Аппарат, к удивлению, оказался в рабочем состоянии. Я набрал номер, услышал Сашино «алле», поздоровался и представился.

— Это ты? — быстро спросил Саша. — Андрюх, так твою, откуда у тебя эти бумаги?

— Я же тебе говорил, старик… Постой… Что случилось? — Я сообразил, что в голосе моего приятеля слышалась неподдельная тревога.

— Ты знаешь, что это такое?.. Так вот, старик, это технология сборки… — Саша понизил голос. — Атомной бомбы.

— Ты гонишь? — Я почувствовал, что начал резко трезветь.

— Нисколько. Эти документы принадлежат Госкомитету обороны. Тех времен, разумеется. Короче, слушай. «Изделие РДС-3» — это не телескоп, а плутониевая бомба, сделанная и испытанная как раз в пятьдесят первом году. А твоя «лозивная оптика» — это имплозивные линзы — то есть, специальный запал для подрыва плутония. Главгорстрой — это ПГУ — Первое главное управление, которым заведовал в те годы Берия, курировавший все ядерные программы. И еще я выяснил, что стратегический запас этих «РДС-3» как раз составлял десять единиц, отправленных на спецсклад какого-то КБ № 1 в одном из закрытых городов не то на Северном Урале, не то в Западной Сибири… В твоих документах есть спецификация всех узлов и деталей бомб, рассортированных по отдельным ящикам, и инструкция, как и в какой последовательности вести сборку — вот они эти тысячи операций! А ты знаешь, что такое «полная комплектность»?.. Это значит, что плутониевая начинка тоже где-то там, в одном из ящиков! Если твои деятели раскопали склад ядерного оружия, который вояки умудрились потерять в связи со смертью Берии или кого там еще в те годы, им крупно повезло. С десятью атомными бомбами, старик, отделенцы запросто начнут джихад или газават, как он там правильно называется! Да слышишь ты?!

— Слышу, слышу.

— Короче, завтра я жду тебя к девяти утра. Мы соберем толпу компетентных лиц и пойдем все вместе в УВД, в Госбезопасность, в прокуратуру, куда угодно… Понимаешь?

— Конечно!

— Короче, повторяю: жду тебя завтра утром в девять часов. Хорошо?

— Да, конечно!

— Ну, все, пока! Старик, мы с тобой попадем в историю!

Я повесил трубку и потряс головой. Чертовщина! Атомная бомба, ведомство Берии… Снится мне все это, что ли…

— Эй ты, хер ушастый! Стоять!

Ничего себе, однако. Я повернулся в сторону наглеца, имевшего глупость сказать такое и, к огорчению своему обнаружил, что наглец не один.

Оказавшись на корме, я захожу за лебедку и только тогда начинаю чувствовать, как здесь холодно. Температура воздуха, наверное, градусов десять-двенадцать, не больше. Костюм на мне насквозь влажный, а ботинки, наверное, уже покрылись плесенью.

Нечего тут сидеть. С трудом переставляя ничего не ощущающие ноги, я прокрадываюсь к двери, тихонько отворяю ее и оказываюсь в темном коридоре. Закрываю дверь и начинаю вспоминать, где камбуз. Так, кажется, прямо и направо… Впрочем, я вполне могу доверять своему обострившемуся обонянию. Ага, вот эта дверь. Я проникаю в помещение камбуза и начинаю осматриваться.