Дмитрий Дубинин - Под чужим именем

Впоследствии я узнал, что генерал Толмачев всех замордовал, приказав произвести поверку всего батальона поименно и пересчитав находящихся в наряде.

Майор Половинкин был прав — личный состав являлся главным пунктом проверки. Генерал Толмачев не обращал внимания на то, как выкрашены заборы и подстрижены чахлые кусты, и чихать ему было на то, сколько миллиметров между лычками на сержантских погонах. Он не был старым штабным пердуном, вроде гашековского «генерала от сортиров», он был настоящим боевым волком, прошедшим, как я слышал, Афганистан и, кажется, Египет.

Кроме того, генерал особо отметил факт наличия в батальоне электроэнергии и изъявил желание осмотреть электростанцию лично. А заодно убедиться в присутствии дизелистов на месте.

Я был просто ошарашен, когда ко мне в будку ввалились такие «звезды», слетел с койки и, встав по стойке «смирно», отрапортовал:

— Товарищ генерал-лейтенант, рядовой Шафиков!

Что касается рядового Худайбердыева, то он от изумления вообще ничего не мог сказать.

Генерал Толмачев прошел в бокс, внимательно осмотрел работающий на всю железку дизель и, выйдя на улицу, произнес:

— Так, кто тут дизелисты?

Майор Половинкин указал на нас.

— Ишь ты, такой маленький, а этакую махину гоняет, — сказал генерал, глядя на моего помощника. — Фамилия?

— Р-р-рядовой Х-ххудайбердыев…

— Так. — Генерал приложил руку к фуражке и торжественно произнес (во была картина!): — Рядовой Худайбердыев, за отличную службу в сложных условиях объявляю вам благодарность!

От растерянности тот не нашел ничего лучшего, чем ляпнуть:

— Служю народу и второму году!

К счастью, генерал не разобрал его слов, решив, видимо, что это такой зверский акцент, и обратился ко мне:

— Фамилия?

Я назвался. От досады на идиота-помощника после объявления благодарности мне, рядовому Шафикову, я тоже выдал:

— Служу Советскому Союзу!

Но это оказалось не так уж плохо. Старый вояка даже немного растрогался. В его глазах мелькнуло выражение легкой грусти, он отечески похлопал меня по плечу и удалился. Прочие офицеры отправились вслед за ним, оставив нас с помощником одних.

Я тут же наехал на рядового Худайбердыева:

— Ты че, совсем болван?! Кто так офицерам отвечает, а? Тем более, генералам? А ну, как нужно отвечать по уставу?

— Служу отечеству, — ответил мой помощник. Н-да. В мои годы, действительно, отвечали по-другому, то есть так, как я сам только что ответил генералу.

После обеда Толмачев решил толкнуть речь в клубе. Я не мог отказать себе в удовольствии пойти послушать генерала и поэтому рискнул оставить помощника в дизельной, пригрозив, что если, не дай Бог, случится какая-нибудь беда, пусть пеняет на себя и готовит фанеру к осмотру.

Генерал Толмачев в оказался в общем-то неважным оратором. Но то, о чем он говорил, было не так уж плохо. Скорее даже просто замечательно. Он заявил, что проинспектировал уже четыре подразделения, и только в одном, то есть в нашем, все солдаты налицо, и только у нас есть электричество, что приятно его поразило.

Дальше он сообщил, что наш батальон очень скоро будет передислоцирован в город Челябинск, где все офицеры и прапорщики получат квартиры в новых домах.

Этим же вечером, после отъезда комиссии, почти все эти офицеры и прапорщики на радостях нажрались до поросячьего визга. Тем более, что была суббота. Пил по этому поводу майор Половинкин или нет — я не знал, так как он ушел к себе домой и нигде потом не показывался. Зато с Фаридом мы неплохо поддали у меня в дизельной. Рядовому Худайбердыеву велено было валить в казарму обоза и возвращаться только утром.

Мы выпили за скорейший вывод батальона, за успех наших прожектов, а также за здоровье генерал-лейтенанта Толмачева.

Со следующего дня у меня пошла настоящая «работа». Утром я выгонял из малого ангара стоящий там тепловоз, заливал полный бак и выезжал через ворота за территорию батальона — пройдоха Фарид сделал-таки мне спецпропуск. Недалеко от 54-й стрелки я останавливался, переодевался в гражданское, прятал обмундирование в укромном месте и ехал через моечную депо к автостоянке, где после первого же моего выезда камазисты-частники начали выстраиваться с очередь с ночи.

Кроме них, подъезжало немало машин и с госномерами, а также легковых иномарок, в одной из которых на второй же день подкатили рэкетиры.

С ними я спорить не стал, отстегнул сколько положено, тем более что они железно пообещали оградить меня от посягательств правоподавительных органов.